"Зигмунд Фрейд. Моисей и монотеизм" - читать интересную книгу автора

хорошо известной форме [т.е. в типичной форме легенды о рождении] относилась
к личности их вождя. Но она никак не подходила для этой цели, ведь какая
может быть польза народу от легенды, которая делала героя иностранцем?
Легенде о Моисее в известной нам форме заметно не хватает скрытого
назначения. Если Моисей не был царского происхождения, то легенда не может
сделать его героем, если она оставляет его еврейским ребенком, то никоим
образом не возвышает его социального статуса. Остается действенным лишь один
небольшой фрагмент всего мифа: утверждение, что ребенок выжил под давлением
могущественных внешних сил. (Эта черта повторяется в повествовании о детстве
Иисуса, где место фараона занимает царь Ирод). Таким образом, фактически мы
вольны предположить, что в более поздний период кто-то, адаптировавший
материал легенды, воспользовался удобным случаем, и неумело внес в рассказ о
своем герое Моисее нечто, напоминающее классические легенды об изгнании и
выделяющее героя, но в случае данных особых обстоятельств для Моисея не
подходящее.
Наше исследование могло бы довольствоваться и этим неопределенным и,
более того, сомнительным результатом, при этом он совершенно не приблизил бы
нас к ответу на вопрос, был ли Моисей египтянином. Однако, есть еще другой,
возможно, более обнадеживающий подход к оценке легенды об изгнании.
Давайте вернемся к двум семьям мифа. Как мы знаем, на уровне
психоаналитического толкования они идентичны; тогда как на уровне мифа они
разделяются на аристократическую семью и простую. Однако, если личность, к
которой относится миф, является исторической, есть и другой уровень -
уровень действительности. Одна из семей, в которой личность, о которой
повествуется в мифе (великий человек), на самом деле рождается и вырастает,
является реальной; другая является вымышленной, придуманной для достижения
цели мифа. Как правило, простая семья является действительной, а
аристократическая - вымышленной. В случае Моисея, кажется, ситуация
несколько иная. И возможно, что новый подход приведет к прояснению: в каждом
примере, поддающемся проверке, первая семья, из которой ребенок был изгнан,
была вымышленной, а вторая, в которую он был принят, и в которой вырос -
была реальной. Если мы наберемся смелости признать это суждение как
универсально верное и применимое и к легенде о Моисее, тогда сразу же все
проясняется: Моисей был египтянином - вероятно, аристократом - которого
легенда должна была превратить в еврея. Таков наш вывод. Предание о воде
занимает в рассказе законное место. Но чтобы соответствовать новому замыслу,
его цель должна была довольно сильно измениться. Из способа принесения
ребенка в жертву, оно превратилось в средство его спасения.
Отклонение легенды о Моисее от остальных подобных легенд можно
объяснить одной особенностью его истории. В то время как обычно герой, в
ходе своей жизни все более возвышается, героическая жизнь человека Моисея
началась с того, что он спустился со своего высокого уровня и снизошел до
Детей Израиля.
Мы начали с этого краткого исследования, что Моисей был египтянином. Мы
видели, что первый довод, основанный на его имени, для многих убедительным
не оказался[17 - * Так, Эдуард Мейер пишет (1905, 651): "Имя "Моисей",
вероятно, египетское, и имя "Финеес" в семье священника из Силома...
несомненно имели египетское происхождение, и, без сомнения, они были связаны
с Египтом". Мы конечно, можем спросить: о каких же связях это заставляет нас
задуматься. [Эта статья Мейера (1905) представляет собой резюме намного