"Зигмунд Фрейд. Моисей и монотеизм" - читать интересную книгу автора

предания заняло историческое изложение. Величайшие героические свершения
наших дней не смогли инспирировать создания эпической поэмы, и даже
Александр Великий имел право жаловаться, что не нашел своего Гомера.
Давно минувшие века имеют сильную и таинственную притягательную силу
для человеческой фантазии. Когда бы люди ни оказывались неудовлетворенными
своим настоящим - а это случается довольно часто - они обращаются к прошлому
и надеются, что теперь смогут доказать реальность неугасимой мечты о Золотом
веке[104 - * Такова была ситуация, на которой Макаулэй основал свою работу
Lays of Ancient Rome. Он поставил себя на место менестреля, который,
подавленный путаницей и конфликтами своего времени, представил своим
слушателям самопожертвование, единство и патриотизм их предков.]. Они
вероятно, все еще очарованы своим собственным детством, которое совсем не
беспристрастная память преподносит им как время непрерывного блаженства.
Если все, что осталось от прошлого - это неполные и размытые
воспоминания, которые мы называем преданием, это особенно привлекает
художника, так как в этом случае он свободен заполнять пробелы в памяти в
соответствии с прихотями своего воображения, и обрисовывать период, который
он желает воспроизвести, согласно своим намерениям. Можно почти утверждать,
что чем туманнее стало предание, тем более пригодно оно для поэта. Поэтому
нам не следует удивляться значению преданий для художественной литературы, и
аналогия с теми причинами, которые приводят к созданию эпических поэм,
сделает нас еще более расположенными к тому, чтобы принять необычную
гипотезу, что именно предание о Моисее заменило у евреев поклонение Яхве
старой моисеевой религией. Но в других отношениях эти два случая все еще
слишком различны. В одном случае результатом является поэма, а в другом -
религия, и в последнем примере мы предположили, что под влиянием предания
она была воспроизведена с такой достоверностью, аналогичную которой пример
эпической поэмы предложить, конечно же, не может. Таким образом,
значительная часть нашей проблемы все еще не прояснена, что оправдывает
необходимость поиска более подходящих аналогий.

В. АНАЛОГИЯ

Единственная аналогия, удовлетворяющая замечательному ходу событий,
обнаруженному нами в истории еврейской религии, имеется в очень отдаленной
области; но она очень полная и приближается к тождественности. В ней мы
снова сталкиваемся с явлением латентности, с непонятными проявлениями,
требующими объяснения, и с ранним событием, которое впоследствии забывается,
в качестве необходимого условия. Мы также находим признаки принуждения,
которое, подавляя логическое мышление, навязывает себя разуму - черта,
которая не проявлялась, например, при рождении эпопеи.
Мы встречаем эту аналогию в психопатологии, в генезисе человеческих
неврозов - то есть, в области, относящейся к психологии индивидов, в то
время как религиозные явления должны, конечно, рассматриваться как часть
групповой психологии. Мы увидим, что эта аналогия не такая уж и неожиданная,
как может показаться не первый взгляд, - что в действительности она больше
похожа на постулат.
Мы называем травмами те впечатления, которые были пережиты в прошлом, а
впоследствии забыты, и которым мы придаем такое большое значение в этиологии
неврозов. Мм можем отдельно поставить здесь вопрос: можно ли этиологию