"Тана Френч. В лесной чаще ("Роб Райан и Кэсси Мэддокс" #1) " - читать интересную книгу автора

Иногда горе делает всех похожими, как маски в греческой трагедии, но
порой обнажает сущность человека (вот реальная и довольно скверная причина,
почему мы сами все рассказываем родственникам: чтобы посмотреть на их
реакцию). Нам так часто приходилось быть дурными вестниками, что мы стали
разбираться в этом. Чаще всего люди теряют дар речи, впадают в шок; они
словно оказываются в незнакомом месте, не зная, что делать: горе для них
новая территория, и им приходится двигаться вслепую, на ощупь прокладывая
путь. Но Маргарет Девлин не казалась удивленной - наоборот, почти спокойной,
точно страдание для нее - привычное дело.
- Да, схема примерно та же, - согласился я. - Она травила дочь или всех
трех сразу, потом Кэти поступила в балетную школу и попыталась выйти из-под
контроля, а мать убила ее.
- Это объясняет, почему Розалинда одевается как сорокалетняя женщина, -
добавила Кэсси. - Мечтает быстрее вырасти и избавиться от матери.
У меня зазвонил мобильник.
- О нет! - воскликнули мы хором.

Я проделал обычный фокус с "плохой связью", и остаток пути мы потратили
на разработку подробного плана расследования. О'Келли обожает всякие схемы;
если подсунуть ему хороший план, вероятно, он не обратит внимания на то, что
мы ему не перезвонили.
Наш офис расположен в одном из помещений Дублинского замка, и это один
из плюсов моей работы, несмотря на мрачный привкус колониального
прошлого.[5] Внутри он переделан в точном соответствии с корпоративными
стандартами - стеклянные кабинки, мягкий свет, синтетические коврики и
блеклые тона, - но снаружи все осталось нетронутым: старые стены из красного
кирпича, мраморные барельефы, башни с зубцами и бойницами и изваяния святых.
Зимним вечером, в туман, когда шагаешь по его брусчатке, возникает ощущение,
будто попал в роман Диккенса: от дымчатых фонарей падают причудливые тени,
бьет церковный колокол, каждый шаг отдается гулким эхом. Кэсси говорит, что
тут запросто можно вообразить себя инспектором Эбберлайном, расследующим
дело Потрошителя. Однажды лунной ночью в декабре она прошлась колесом прямо
по центральному двору.
В окне О'Келли горел свет, но остальная часть здания погрузилась во
мрак: был уже восьмой час, и все разошлись по домам. Мы осторожно проникли
внутрь. Кэсси на цыпочках двинулась в дежурку, чтобы проверить Девлинов и
Марка на компьютере, а я спустился в подвал, где мы храним подшивки старых
дел. Раньше-то тут находился винный погреб, и компания офисных дизайнеров до
него еще не добралась, так что тяжелые плиты, колонны и ниши под массивными
арками остались. Иногда мы с Кэсси приносили сюда свечи и, бросая вызов
противопожарной безопасности, проводили вечера в поисках потайных ходов.
Папка с делом ("Роуэн Дж. Сэвидж П., 33791/84") оказалась на том же
месте, где я ее оставил. Сомневаюсь, что с тех пор к ней кто-нибудь
притронулся. Я достал бумаги, нашел заявление, поданное матерью Джеми в
отдел по поиску пропавших без вести, и - да, вот оно: светлые волосы, карие
глаза, красная футболка, джинсовые шорты, белые кроссовки, красные заколки с
украшением в виде клубничных ягод.
Я сунул документ под куртку, на случай если наткнусь на О'Келли
(прятать его не было никакой необходимости, особенно теперь, когда связь с
делом Девлинов стала очевидной, но я почему-то чувствовал себя виноватым,