"Семен Л.Франк. Смысл жизни " - читать интересную книгу автора

подлинному обладанию, то все люди были бы богатыми и счастливыми. Нет, я
должен подлинно обладать им и притом именно в вечности, иначе
моя жизнь
по-прежнему лишена смысла, и я не соучастник осмысляющего высшего блага и
разве только мимолетно прикасаюсь к нему. Но ведь моя собственная жизнь
должна иметь смысл; не будучи самоцелью, она все-таки в своих последних
глубинах должна не только стремиться к благу, не только пользоваться им, но
быть слитой с ним, быть им самим. Бесконечно превышая мою ограниченную
эмпирическую личность и краткое временное течение ее жизни, будучи вечным,
всеобъемлющим и всеозаряющим началом, оно должно вместе с тем принадлежать
мне; и я должен обладать им, а не только к нему стремиться или прикасаться.
Следовательно, в ином смысле, оно должно быть, как уже сказано,
тождественным с моей жизнью, - не с эмпирической, временной и ограниченной
ее природой, а с ее последней глубиной и сущностью. Живое благо, или благо,
как жизнь, должно быть вечной жизнью, и эта вечная жизнь должна быть
моей
личной жизнью. Моя жизнь может быть осмыслена, только если она обладает
вечностью.

Вдумываясь еще глубже, мы подмечаем необходимость еще одного,
дополнительного условия осмысленности жизни. Не только фактически" должен
служить высшему благу и, пребывая в нем и пропитывая им свою жизнь, тем
обретать истинную жизнь; но я должен также непрерывно разумно сознавать все
это соотношение; ибо, если я бессознательно участвую в этом служении, оно
только бессознательно для меня обогащает меня, то я по-прежнему сознаю
свою
жизнь пребывающей во тьме бессмыслицы, не имею сознания осмысленной жизни,
вне которого нет и самой осмысленности жизни. И притом, это сознание должно
быть не случайным, оно не должно как бы извне подходить к своему содержанию
"осмысленной жизни" и быть посторонним ему началом. Наше сознание, наш "ум"
- то начало в нас, в силу которого мы что-либо "знаем", само как бы требует
метафизического осознания, утвержденности в последней глубине бытия. Мы лишь
тогда подлинно обладаем "осмысленной жизнью", когда не мы, как-то
со
стороны, по собственной нашей человеческой инициативе и нашими собственными
усилиями, "сознаем" ее, а когда она сама сознает себя в нас. Покой и
самоутвержденность последнего достижения возможны лишь в полном и
совершенном единстве нашем с абсолютным благом и совершенной жизнью, а это
единство есть лишь там, где мы не только согреты и обогащены, но и озарены
совершенством. Это благо, следовательно, не только должно объективно быть
истинным и не только воприниматься мною, как истинное (ибо в последнем
случае не исключена возможность и сомнения в нем, и забвения его), но оно
само должно быть самой Истиной, самим озаряющим меня светом знания. Вся
полнота значения того, что мы зовем "смыслом жизни" и что мы чаем, как
таковой, совсем не исчерпывается "разумностью", в смысле целесообразности
или абсолютной ценности; она вместе с тем содержит и разумность, как
"постигнутый смысл" или постижение, как озаряющий нас свет
знания.
Бессмысленность есть тьма и слепота; "смысл" есть свет и ясность, и
осмысленность есть совершенная пронизанность жизни ясным, покойным,