"Дик Фрэнсис. Осколки" - читать интересную книгу автора

признаться, что кассета вернулась к нему.
- Потому что тогда бы пришлось признаться и в краже денег?
- Вот именно.
Мой телохранитель выскреб тарелку дочиста и вздохнул.
- Ну, а дальше? Что было дальше?
- Я могу лишь догадываться.
- Ну-ну. Догадывайтесь. Потому что циклопропаном нас потравил отнюдь не
старичок. Малыш Дэниэл описал кроссовки, которые были на том грабителе - ни
один человек старше двадцати лет такие не наденет иначе как под пистолетным
дулом.
Я был иного мнения. Эксцентричный старичок может надеть все, что
угодно. А еще он может записать на кассету эротический фильм. И сообщить
кому-нибудь, что эта кассета стоит целого состояния и что она находится в
руках Джерарда Логана. Немного приврать. Прибегнуть к диверсионной тактике.
Разделать Логана под орех, заставить его отдать кассету - а если кассеты у
него нет, то заставить выдать информацию, которая на ней содержалась.
И все-таки что именно Мартин собирался мне доверить?
И так ли уж мне хочется это знать?
Если я ничего не буду знать, я ничего не смогу выдать. Но если они
уверены, что я все знаю и не хочу говорить... "Черт возьми, - подумал я, -
это мы уже проходили! А рассчитывать каждый раз на Тома Пиджина с его
доберманами не стоит".
Быть может, не знать тайну кассеты для меня куда опаснее, чем знать ее.
Стало быть, так или иначе, мало узнать, кто ее украл, - важно еще и
выяснить, чего они от меня ждут, а также что известно им самим.
Когда Уортингтон заморил червячка, а мы проиграли энную сумму, поставив
ее на лошадь, на которой должен был ехать Мартин, мы снова вернулись к
сплоченным рядам букмекеров, которые выкрикивали ставки на лошадей,
участвующих в следующей скачке, последней на сегодня.
Положившись на знаменитые мускулы Уортингтона, мы прибыли к палатке
"Артур Робинс, 1894" образца 2000 года. Раскатистый голос Нормана Оспри без
труда перекрывал ближайших соседей до тех пор, пока Оспри не обнаружил рядом
нас. Оспри мгновенно умолк.
Подойдя достаточно близко, чтобы разглядеть следы ножниц на элвисовских
бачках, я начал:
- Передайте Розе...
- Сам передай! - злобно перебил Оспри. - Она у тебя за спиной.
Я неторопливо обернулся, оставив у себя за спиной Уортингтона. Роза
вперила в меня взор, исполненный ненависти, причин которой я до сих пор не
понимал. Сухость ее кожи, как и прежде, словно бы символизировала сухость ее
натуры, но в нашу предыдущую встречу на ипподроме между нами не стояло
воспоминаний о кулаках, каменной стенке, бейсбольных битах, раскоканных
часах и прочих приятных мелочах, устроенных не кем иным, как этой самой
дамой.
Она стояла не более чем в двух ярдах от меня. От этой близости у меня
по спине поползли мурашки. Но сама Роза, похоже, была уверена, что черная
маска и шерстяной костюм сделали ее неузнаваемой.
Я снова задал вопрос, на который она один раз уже отказалась ответить:
- Кто дал Мартину Стакли видеокассету на скачках в Челтнеме?
На этот раз Роза ответила, что не знает.