"Дик Фрэнсис. Твердая рука" - читать интересную книгу автора

как скачут ваши лошади?
Тренер озирался по сторонам, желая поскорее скрыться, и переминался с ноги
на ногу. Удивительно, что он вообще согласился на интервью. Печатные колючки
Бобби Анвина ранили весьма жестко. Но ему доставляло прямо-таки садистское
наслаждение сталкиваться со своей жертвой лицом к лицу. Писал Боб крепко, и его
охотно читали, но все связанные со скачками дружно проклинали и ненавидели его.
В течение многих лет между ним и мной сохранялось некое подобие перемирия. На
практике это означало, что он свел употребление слов "Слепой" и "кретин" к двум
в каждой статье, когда речь шла о проигранных мной скачках. С тех пор как я
перестал выступать, я больше не был для него мишенью, и понемногу мы начали не
без странного удовольствия болтать друг с другом, словно бередя раны.
Бобби увидел меня краем глаза и решил отпустить на свободу несчастного
тренера. Он повернул свой большой клювообразный нос в мою сторону. Высокий, на
вид лет сорока, неистребимо провинциальный, Бобби был борцом по натуре и достиг
всего без чьей-либо помощи. Он прошел трудный путь и постоянно напоминал об
этом другим. Должно быть, в наших судьбах было немало общего, потому что я тоже
вырос на темных улочках городских окраин, но не темперамент и не отношение к
жизни. Похоже, что удары судьбы приводили его в ярость, а я сносил их молча, а
значит, он говорил, не закрывая рта, а мне приходилось его слушать,
- Я оставил иллюстрированный журнал с моей статейкой в комнате для прессы,
- сообщил он. - Зачем он тебе понадобился?
- Меня просто кое-что заинтересовало.
- Да брось ты, - усомнился он. - Чем ты сейчас решил заняться?
- Не трудно ли тебе немного рассказать, о чем будет твоя следующая статья?
- спросил я.
- Ладно. Предложение принято, - откликнулся он. - Я заказал бутылку
отличного марочного шампанского в здешнем баре. Выпьем после первого заезда.
0'кей?
- А если мы закажем сандвичи с копченой семгой, ты не поделишься со мной
подробностями, о которых не написал в статье?
На губах у него заиграла мерзкая ухмылка, и он сказал:
- Почему бы и нет?
После первого заезда результаты нашей сделки оказались на столе.
- Да, Сид, дружище, ты можешь это себе позволить, - проговорил он, откусив
сандвич. Потом Боб взял в руку бутылку в золотой фольге. - Итак, что ты хотел
узнать?
- Ты ездил в Ньюмаркет в конюшню Джорджа Каспара, когда готовил статью? -
Я указал на иллюстрированный журнал, лежавший рядом с бутылкой.
- Да. Ездил.
- Расскажи мне об этом.
Он застыл с полупрожеванным куском сандвича.
- Что тебя интересует?
- Какого ты мнения о Джордже Каспаре как о человеке?
Он заговорил, доедая кусок темного хлеба.
- Я уделил ему довольно много места, - Он бросил взгляд на журнал. - В
общем-то я сказал все, что хотел. Он лучше всех тренеров на скачках знает,
когда лошадь бывает готова, когда нет, в каком заезде у нее есть шанс победить
и прочее. Но в людях он совершенно не разбирается и бесчувственен, словно
камень. Он помнит имена и предков каждой из своих ста двадцати лошадей и
способен отличить одну от другой, даже когда они бегут далеко под ливнем, а это