"Мишель Фуко. Theatrum philosophicum" - читать интересную книгу автора

несуществующую наготу, чистое различие.
Что касается фантазма, то он "избыточен" по отношению к сингулярности
события, но такой "избыток" не указывает на воображаемое дополнение,
прибавляющееся к голой реальности фактов; он также и не образует некой
эмбриональной всеобщности, из которой постепенно возникает организация
понятия. Понять смерть или битву как фантазм - не значит смешивать их ни с
прежним образом смерти, подвешенным над бессмысленным несчастным случаем, ни
с будущим понятием битвы, скрытно организующим наличную беспорядочную
суматоху; битва бушует от одного удара к другому, и процесс смерти
неопределенным образом повторяет этот удар, который всегда в его владении и
который наносится раз и навсегда. Такому понятию фантазма как игры
(отсутствующего) события и его повторения не следует придавать форму
индивидуальности (форму, подчиненную понятию и, следовательно,
неформальную), нельзя это понятие и соизмерять с реальностью (реальностью,
имитирующей образ); оно предстает как универсальная сингулярность: умирать,
летать, покорять, покоряться.
ЛОГИКА СМЫСЛА показывает нам, как выстраивать мысль, способную охватить
событие и понятие, их раздельное и двойное утверждение, утверждение их
дизъюнкции. Определение события на основе понятия - посредством отрицания
всякой значимости повторения - это, возможно, то, что можно назвать знанием;
а соизмерение фантазма с реальностью - путем поиска его происхождения - это
оценка. Философия старается проделать и то, и другое; она воображает себя
наукой, а выступает как критика. С другой стороны, мышление требует
освобождения фантазма в имитации, которая производит фантазм одним махом;
фантазм делает событие столь неопределенным, что оно повторяется как
сингулярная универсалия. Именно такая конструкция события и фантазма ведет к
мысли в абсолютном смысле. Поясним еще: если роль мысли состоит в
театрально-сценическом производстве фантазма и в повторении универсального
события в его наивысшей точке сингулярности, то чем же тогда является сама
мысль, как не событием, которое порождает фантазм и фантазматическое
повторение отсутствующего события? Фантазм и событие, утверждаемые в
дизъюнкции, суть объекты мысли и сама мысль; они полагают сверх-бытие на
поверхности тел, где оно только и может быть доступным для мысли, и намечают
топологическое событие, в котором формируется сама мысль. Мысль должна
рассматривать тот процесс, который ее формирует, и сама формироваться,
исходя из такого рассмотрения. Дуальность критика-знание становится
абсолютно бесполезной, когда мысль заявляет о своей природе.
Однако, такая формулировка опасна. Она заключает в себе эквивалентность
и позволяет нам снова вообразить отождествление субъекта и объекта. А это
было бы абсолютно неверно. То, что объект мысли формирует саму мысль,
означает, напротив, двойное размежевание: отделение центрального и
обосновывающего субъекта, с которым происходят события, а он развертывает
вокруг себя смысл; и отделение объекта, который является отправным пунктом и
точкой схождения для распознаваемых форм и атрибутов, утверждаемых нами. Мы
должны представить себе некую неограниченную прямую линию, которая (неся на
себе события совсем не так, как веревка удерживает свои узелки) кроит и
перекраивает каждый момент столько раз, что каждое событие возникает и как
бестелесное, и как неопределенно множественное. Мы должны вообразить не
синтезирующего-синтезируемого субъекта, а непреодолимую трещину. Более того,
нам нужно разглядеть серию без основного довеска симулякров, идолов и