"Мишель Фуко. Theatrum philosophicum" - читать интересную книгу автора

(благодаря естественному тяготению юмора) вплоть до корней его волос, до
грязи под ногтями - до тех вещей, которые никогда не освящались идеей; это
значит открыть его изначальную децентрированность для того, чтобы
перецентрироваться вокруг Модели, Тождественного и Того же Самого; это
значит самим так децентрироваться относительно платонизма, чтобы вызвать
игру (как [происходит] в любом извращении) поверхностей на его границах.
Ирония возвышает и низвергает; юмор опускает и извращает[4]. Извратить
Платона - это примкнуть к злой язвительности софистов, грубости киников,
аргументации стоиков и порхающим видностям[5] Эпикура. Пора читать Диогена
Лаэртского.


* * *

Нам следует особенно внимательно отнестись к поверхностным эффектам,
которые так радовали эпикурейцев[6]: истечения, исходящие из глубины тел и
поднимающиеся подобно туманной дымке - внутренние фантомы, которые вновь
быстро впитываются глубиной других тел - обонянием, ртом, вожцелениями;
чрезвычайно тонкие пленки, отделяющиеся от поверхности объектов, а затем
привносящие цвета и контуры в глубину наших глаз (плавающая эпидерма,
визуальные идолы); фантаз-мы, созданные страхом и желанием (облачные боги,
обожаемый лик возлюбленного, "слабая надежна, доносимая ветром"). Именно это
ширящееся царство неосязаемых объектов должно интегрироваться в нашу мысль:
мы должны артикулировать философию фантазма, не сводимого к какому-то
исходному факту, опосредованному восприятием или образом, но возникающего
между поверхностями, где он обретает смысл, и в перестановке, которая
вынуждает все внутреннее переходить вовне, а все внешнее - вовнутрь, в
темпоральной осцилляции, всегда заставляющей фантазм предшествовать себе и
следовать за собой - короче, в том, что Делез вряд ли позволил бы нам
называть его "бестелесной материальностью".
Бесполезно искать за фантазмом какой-то более субстанциальной истины -
истины, на которую он указывает, скорее, как некий смешанный знак (отсюда
тщетность "симптоматологизирования"); также бесполезно помещать его в
устойчивые фигуры и конструировать твердые ядра схождения, куда мы могли бы
включить - на основе их идентичных свойств - все положения фантазма, его
плоть, мембраны и испарения ("феноменологиза-ция" невозможна). Нужно
позволить фантазмам действовать на границах тел; против тел,- потому что они
вонзаются в тела и торчат из них, а еще и потому, что они затрагивают тела,
режут их, разбивают на секции, делят на области и умножают их поверхности; и
равным образом [фантазмы пребывают] вне тел, поскольку действуют между
последними согласно законам близости, скручивания и переменной дистанции -
законам, в которых они не сведущи. Фантазмы не расширяют организмы в область
воображаемого; они топологизируют материальность тела. Следовательно их надо
освободить от налагаемых нами на них ограничений, освободить от дилеммы
истины и лжи, дилеммы бытия и небытия (сущност-ное различие между симулякром
и копией, доведенное до своего логического конца); нужно позволить
фантаз-мам вести свой танец, разыгрывать свою пантомиму - как
"сверх-существам".
Логику смысла можно рассматривать как наиболее чуждую книгу, какую
только можно себе представить, Феноменологии восприятия. В этой последней