"Мишель Фуко. Археология знания" - читать интересную книгу автора

единства и подчинить время, постоянно нарушая связи между источником и
понятиями, которые никогда не бывают окончательной данностью, но вечно
находятся в становлении. Таковы и понятия "ментальности" или "духа", которые
позволяют установить общности смысла, символические связи, игры подобия и
отражения между синхронными и последовательными феноменами данной эпохи или
выявляют в качестве принципа общности и объяснения суверенность
коллективного сознания. Необходимо усомниться во всех этих предзаданных
общностях, группах, существующих до чистого рассмотрения, связях, чья
истинность предполагается с самого начала; необходимо изгнать всю эту
нечистую силу, которая обычно свко-вывает друг с другом различные дискурсы;
необходимо извлечь ее из той темноты, где простираются ее владения. Во имя
методологической строгости мы должны уяснить, что можем иметь дело только с
общностью рассеянных событий.
Должно обеспокоиться и теми члениями и группами, которые стали для нас
привычны. Возможно ли таким образом допустить различение наиболее
значительных типов дискурса, форм и жанров, которые противопоставляют друг
другу наука, литература, философия, религия, история, воображение и т. д. и
которые порождают великие исторические индивидуальности? Мы сами совершенно
не уверены, в том, что можем использовать все эти различения в том мире
дискурса, который принадлежит нам,- тем более, когда речь заходит об анализе
совокупностей высказывания, которые в эпоху своего обоснования были
распределены, установлены, охарактеризованы совершенно различными способами:
так, "литература"и "политика"- категории относительно недавние, и
применительно к средневековой культуре или даже классической эпохе мы можем
использовать их только как ретроспективную гипотезу, допущение игры
формальных аналогий или семантического подобия; но ни литература, ни
политика, ни философия и наука не присутствуют в поле дискурса XVII и XVIII
вв. так, как они присутствуют в XIX в. Во всяком случае, эти различения
(когда речь идет о тех из них, что мы допускаем, или о тех, что современны
изучаемому дискурсу) сами по себе являются рефлексивными категориями,
принципами классификации, правилами нормативного толка, типами
институализации; эти факты дискурса, разумеется, требуют анализа наряду с
остальными, но, вместе с тем, они, со своими достаточно сложными
взаимосвязями, не являются характерными, исконными и общепризнанными.
Но в первую очередь необходимо отказаться от наиболее очевидного: от
концептов книги и произведения. На первый взгляд может показаться, что такой
отказ будет искусственной процедурой. Не даны ли они нам самым наглядным
образом? Существует материальная индивидуализация книги, занимающая
конкретное пространство и


24

1. Единицы дискурса
имеющая определенную вещественную ценность: сама книга, которая,
используя определенные знаки, обозначает себя границами, представляющими
начало и конец. С другой стороны, существует произведение, которое нам
известно и которое мы выделяем из совокупности остальных произведений,
приписав тот или иной текст тому или иному автору. Стоит, однако, взглянуть
повнимательнее,- и начинаются трудности. Материальное единство книги?- Даже