"Мишель Фуко. Интеллектуалы и власть (Избранные политические статьи) " - читать интересную книгу автора

использовать весь свой престиж, свое влияние, мудрость, политическую и
религиозную власть); отныне же оно становится правом (доходным) для властей
предержащих и обязанностью (дорогостоящей) для подданных. И здесь-то мы
замечаем пересечение со вторым из процессов, о которых я только что
упоминал: возрастающей связью между правосудием и военной силой. Замена
междоусобных распрей обязательным и доходным судопроизводством, навязывание
такого судопроизводства, при котором есть одновременно судья, стороны и
денежное обложение, вместо мировых и полюбовных соглашений; вменение
правосудия, которое обеспечивает, гарантирует и в значительных объемах
увеличивает изъятие продуктов труда, подразумевает то, что власти
располагают какой-то силой принуждения. Ибо навязать это можно лишь силой
вооруженного принуждения, так что там, где сюзерен в военном отношении
достаточно силен, чтобы навязать свой "мир", он может иметь с него
налоговые и судебные отчисления. Таким образом, коль скоро судопроизводство
превратилось в источник дохода,


24

то его ожидала та же судьба, что и раздел частных владений. Ибо при
опоре на вооруженную силу оно постепенно начинает подвергаться
централизации. И это двустороннее движение повлекло за собой "классическое"
следствие, ибо когда в XIV веке феодальной знати суждено было противостоять
великим восстаниям крестьян и горожан, ей пришлось искать опору в
централизованной власти, в централизованной армии, централизованном
налогообложении; и вот тут-то наряду с парламентом вдруг появляются
королевские прокуроры, преследования по долгу службы, законодательство
против нищих, бродяг, тунеядцев, а вскоре и первые начатки полиции,
централизованного правосудия: зародыш судебного государства, которое
объединяло под своей властью, дублировало и контролировало феодальные
судопроизводства, облагая их налогами, но в то же самое время не
препятствуя их функционированию. Так возникает определенный порядок
"правосудия", который представляет себя в качестве выражения общественной
силы: благодаря этому третейский судья является одновременно независимым и
влиятельным, он наделяется правом "по справедливости" разрешать тяжбы и в
то же время "властно" обеспечивать общественный порядок. Именно на этом
фоне социальных войн, денежного обложения и концентрации вооруженных сил и
устанавливается аппарат правосудия.

Понятно, отчего во Франции, да и, по-моему, в Западной Европе тоже,
любое действие народного правосудия оказывается глубоко противосудебным и
по самой форме совершенно противоположным суду. Во всех крупных бунтах,
начиная с XIV века, их участники постоянно обвиняют деятелей правосудия на
том же основании, что и сборщиков податей и вообще всех проводников власти,
и потому они будут открывать тюрьмы, изгонять судей и закрывать суды.
Народное правосудие признало в органе судопроизводства аппарат государства,
представляющий могущество


25