"Фредерик Форсайт. Чудо" - читать интересную книгу автора

С Пьяцца дель Кампо доносился теперь непрерывный рев. Десять жокеев,
все маленькие, жилистые и ловкие, как обезьяны, все профессионалы, вскочили
на лошадей. У каждого в руке был арапник, сделанный из высушенного бычьего
хвоста, и они принялись нахлестывать этими арапниками не только своих
лошадей, но всех и всякого, кто встречался на их пути, а также лошадей и
соперников, оказавшихся в опасной близости. Тоже непременная часть ритуала,
и предназначена она была не для слабонервных. На наездников делали ставки,
жажда победы была неутолима, и здесь, на песчаном круге, все средства были
хороши.
Толпы людей бросились туда, где был натянут толстый канат, отмечавший
место старта. Каждый из жокеев был одет в цвета своей контрады, на каждом
красовался круглый стальной шлем, в руке каждого был наготове арапник, а
пальцы другой руки крепко-накрепко впивались в поводья и туго натягивали их.
Судья вопросительно взглянул на градоначальника, ожидая от него кивка, чтоб
опустить канат - это служило сигналом к старту. Рев толпы напоминал львиный
рык.
- Так она вернулась? На третью ночь тоже?
- Да, то была третья ночь и последняя. И мы стали работать вместе.
Изредка я заговаривал с ней, по-немецки, разумеется, но она не понимала ни
слова. Лишь улыбалась, но ничего не говорила, даже по-итальянски. Продолжала
ухаживать за ранеными. Я принес еще воды и сменил несколько повязок. Фон
Стеглиц оставил мне немного бинтов и медикаментов. Он был не слишком щедр,
полагая, что этим людям все равно долго не протянуть. К рассвету все умрут.
И вот именно на третью ночь я заметил то, чего не замечал прежде. Она
была довольно хорошенькой девушкой, но в свете луны я разглядел у нее по
большому черному пятну на тыльной стороне каждой ладони, размером примерно с
долларовую монету. Лишь много позже, через несколько лет, я догадался, что
это такое. А незадолго до наступления рассвета она снова незаметно исчезла.
- И вы никогда ее больше не видели?
- Нет. Никогда. Зато сразу после восхода солнца увидел вывешенные в
окнах флаги. И никакого орла рейха на них не было. Сиенцы нарезали ткань на
куски, а затем сшили вместе флаги союзников, особенной популярностью
пользовался у них почему-то французский триколор. И вот весь город оказался
увешан пестрыми флагами. А примерно в семь вечера на улице послышался топот
шагов, он приближался. Я испугался. Впрочем, и понятно. Ведь мне никогда
прежде не доводилось видеть ни одного солдата союзнической армии с ружьем в
руках. А гитлеровская пропаганда уже успела внушить, что все они убийцы и
чудовища.
Через несколько минут в арку вошли пятеро солдат. Смуглые, почти
черные, лица, а форма так забрызгана грязью, что мне стоило труда
определить, какую страну они представляют. Но затем я разглядел на нашивках
Лорранский крест. Французы. Только алжирские французы. Они прокричали
несколько слов, но я их не понял. То ли по-французски, то ли по-арабски.
Просто улыбнулся и пожал плечами. Поверх немецкой формы на мне был залитый
кровью медицинский халат, но из-под него торчали сапоги. Они меня выдавали,
такие сапоги носят только офицеры армии вермахта. А эти люди только что
выстояли в тяжелейшем сражении под Сиеной, понесли немало потерь и вот
видели теперь перед собой врага. Они вошли во двор, стали что-то кричать и
махать ружьями у меня перед носом. Казалось, что они меня сейчас
расстреляют. Но тут их окликнул один из раненых алжирцев. Солдаты подбежали