"Фредерик Форсайт. Поводырь" - читать интересную книгу автора

поднял в окне сжатую в кулак левую руку, затем открыл ладонь и приложил все
пять расставленных пальцев к стеклу. Это означало - выпустить шасси. Я подал
рычаг вниз и почувствовал глухой удар от выхода всех трех стоек, которые, к
счастью, приводились в действие гидравликой и не зависели от вышедшей из
строя электрической системы.
Пилот самолета-поводыря еще раз показал вниз, приглашая снижаться
дальше, и в тот момент, когда он начал маневр, лунный свет упал на нос
Москита. На нем большими черными буквами было написано "Джей Кей". Возможно,
инициалы, Джульета Кило, например. И мы снова начали снижаться, более плавно
на этот раз.
Он выровнял машину на самой границе тумана так, что его лохмотья били
по фюзеляжам наших машин, и мы вошли в круговой разворот. Мне удалось
скользнуть взглядом по расходомеру топлива: он показывал ноль, слегка мерцая
лампочкой. Ради Бога, быстрее, молился я, так как если сейчас у меня
кончится топливо, то мне уже не удастся набрать необходимую для того, чтобы
покинуть самолет, высоту в 500 футов. На высоте 100 футов реактивный
истребитель с неработающим двигателем представляет собой смертельную ловушку
без всяких шансов на выживание.
В течение двух или трех минут он, казалось, и не думал выходить из
этого медленного кругового разворота, в то время, как у меня вся шея
покрылась потом, который стекал по спине ручьями, отчего мой легкий
нейлоновый летный костюм прилип к коже. БЫСТРЕЕ, ДРУЖИЩЕ, БЫСТРЕЕ.
Совершенно неожиданно он выровнял машину, причем сделал это настолько
быстро, что я чуть не потерял его из виду, продолжая разворот. Мгновенье
спустя он снова был в моем поле зрения, и я увидел, как он левой рукой подал
мне сигнал к снижению. И он пошел вниз, навстречу границе тумана; я
последовал за ним, и мы окунулись в него. Это был плавный спуск и тем не
менее спуск - с высоты всего в сто футов в никуда.
Переход из скудно, но равномерно освещенного неба в облако тумана был
подобен погружению в ванну, заполненную серой ватой. Внезапно пропало все,
осталось только серое завихрение, которое миллионами лохмотьев пытается
схватить и удушить тебя, скользит по кабине и снова возвращается в ничто.
Видимость упала до нуля, пропало все - форма, размер, субстанция. Только
слева от меня на удалении теперь всего сорока футов виднелось очертание
Москита, летевшего с абсолютной уверенностью навстречу чему-то невидимому
для меня. И только тогда я вдруг осознал, что он летел без огней. На
мгновенье это мое открытие привело меня в ужас и изумление, которые затем
сменились восхищением мудростью моего спутника. Огни в тумане -
предательская штука, они сродни галлюцинации, обладают гипнотической силой.
Они притягивают, а это опасно, когда не знаешь сколько футов до них - то ли
сорок, то ли сто. Всегда хочется быть к ним поближе, а для двух самолетов,
летящих строем в тумане, такое желание может обернуться катастрофой. Он был
прав.
Я почувствовал, что поводырь снижает скорость, и сам тоже подал назад
рычаг дроссельной заслонки. На долю секунды мой взгляд скользнул по двум
приборам - высотомеру и расходомеру топлива - оба показывали устойчивый
ноль. Курсовой указатель скорости показывал 120 узлов, а при скорости 95
узлов этот чертов гроб просто падает на землю.
Без какого-либо предупреждения поводырь показал указательным пальцем
сначала на меня, а потом вперед сквозь лобовое стекло. Это означало: "Ну вот