"Теодор Фонтане. Эффи Брист " - читать интересную книгу автора

стоимости купленного, она постоянно путала цены. Госпожа фон Брист, обычно
весьма придирчивая даже по отношению к своей любимой дочери, воспринимала ее
явное безразличие не как проявление легкомыслия, а видела в этом даже
известное достоинство. "Все эти вещи,-- размышляла она, - ничего не значат
для Эффи. Эффи нетребовательна: она живет в мире своих грез, и если бы
супруга принца Фридриха Карла, проезжая мимо в своей карете, дружески
кивнула ей головой, то и это значило бы для нее не больше, чем ларь с
бельем".
И она была права, но только отчасти. К обыденным вещам Эффи
действительно не проявляла особого интереса, и, казалось, ей совершенно
безразлично, в каком количестве их закупят. Подлинный ее характер проявился
несколько позже, когда они с матерью, прогуливаясь по Унтер-ден-Линден, мимо
роскошно убранных витрин магазинов, зашли к Демуту, чтобы приобрести все
необходимое для предстоящей свадебной поездки в Италию. Эффи нравились
только самые элегантные вещи, и, если она не могла купить лучшего, от
второсортного она отказывалась вовсе, ибо вещи второго сорта в ее глазах не
представляли никакой ценности. Да, она могла отказаться от многого, тут ее
мать не ошибалась; в этом умении отречься угадывалась скромная
непритязательность. Но зато, когда ей в виде исключения попадалось нечто,
чем, как ей казалось, стоило обладать, - в таких случаях Эффи становилась
требовательной.

Глава четвертая

Когда обе дамы отправились в обратный путь в Гоген-Креммен, кузен
Дагоберт провожал их на поезд. Эффи и ее мать провели несколько счастливых
дней еще и потому, что им не пришлось страдать от неудобного и почти
неприличного для их звания родства. "Тетка Тереза,--< заявила Эффи сразу
же по прибытии в Берлин,-- не должна знать о нашем приезде. Пусть она не
приходит к нам в отель. Или "Hotel du Nord", или - тетка Тереза, то и
другое несовместимо". Мать в конце концов склонилась на ее сторону и в знак
согласия поцеловала любимое дитя в лоб.
С кузеном Дагобертом, разумеется, все обстояло совсем иначе.
Солдафонства в нем отнюдь не было, а своими веселыми оригинальными манерами,
ставшими почти традицией у александрийских офицеров, он умел приятно
развлечь и мать и дочь. Хорошее настроение сохранялось у них до самого
отъезда.
- Дагоберт, - так было сказано ему при расставании,-- значит, ты
будешь на моем девичнике и, само собой, с друзьями. Ведь после представления
будет бал. Ты вообрази себе: мой первый большой бал, а может быть, и
последний. Если ты приведешь шесть товарищей, только не солдат и не
торговцев мышеловками и, разумеется, лучших танцоров, то это будет очень
кстати. А с утренним поездом вы вернетесь назад.
Кузен обещал, на этом они и расстались. Около полудня обе дамы сошли на
своей захолустной железнодорожной станции, среди торфяных болот, и в течение
получаса добирались в повозке до Гоген-Кремме-на. Брист был очень доволен,
что его жена и дочь опять дома, и забросал их вопросами, большей частью не
дожидаясь ответа. Вместо этого в промежутках между вопросами он принимался
рассказывать, что пережил за это время.
- Вы только что говорили мне про Национальную галерею и про "Остров