"Теодор Фонтане. Эффи Брист " - читать интересную книгу автора

блаженных",-- ну, а у нас здесь, пока вас не было, тоже кое-что произошло:
наш инспектор Пинк с женой садовника... Естественно, Пинка мне пришлось
уволить,-- кстати говоря, без особого удовольствия. Просто фатально, что
такие истории почти всегда приходятся на время уборки урожая. У Пинка вообще
золотые руки, только, увы, он не там пустил их в ход, Но оставим это: Вильке
уже начинает беспокоиться.
За столом Брист слушал внимательнее; их веселое времяпрепровождение в
обществе кузена, о котором ему много рассказывали, вызвало с его стороны
одобрение, в меньшей степени - их обхождение с теткой- Терезой, Однако было
видно, что это внешнее недовольство, в сущности, скрывало внутреннюю
радость, так как их маленькая проказа пришлась ему по вкусу, а тетка Тереза
была действительно комичной фигурой. Он поднял бокал и чокнулся с женой и
дочерью. После обеда, когда некоторые из самых красивых покупок были
распакованы и представлены его суду, он проявил к ним большой интерес,
который, очевидно, не угас и позже, особенно при просмотре счетов.
- Дороговато, или, скажем прямо, очень дорого, ну да ладно. Во всем
этом столько шика, я хотел сказать, столько прелести, что кажется,-- если бы
вот такие же чемоданы и такой плед ты подарила мне к рождеству, то к пасхе
мы были бы в Риме и с восемнадцатилетним опозданием совершили свадебное
путешествие. Как ты полагаешь, Луиза? Может, возьмем свое, хоть задним
числом? Лучше поздно, чем никогда.
Госпожа фон Брист сделала движение рукой, как будто хотела сказать:
"Неисправимый!" - а в остальном предоставила его собственному смущению,
которое, впрочем, было не очень велико.
Был конец августа, приближался день свадьбы (3 октября), и в господском
доме, как и в церкви и в школе, полным ходом шли приготовления к торжеству.
Янке, верный своей страсти к Фрицу Рейтеру, изобретал нечто весьма
"глубокомысленное": Берта и Герта выступали в ролях Лининг и Мининг,
разумеется - на диалекте; Гульда в роли Кетхен из Гейльбронна - в сцене
под бузиной *, а гусарский лейтенант Энгельбрехт - Веттера фон Штраля*.
Нимейер, которому позволено было именоваться Отцом Идеи, ни на минуту не
сомневался, что ему необходимо сочинить стихи и для Эффи и для Инштет-тена.
Сам он остался вполне доволен своей работой и сразу же после первой
репетиции выслушал много приветливых слов в ее адрес от всех участников, за
исключением своего покровителя и старого друга Бриста, который, прослушав
эту смесь из Клейста и Нимейера, живо запротестовал, впрочем отнюдь не из
литературных соображений.
- "Высокородный господин", опять и опять "высокородный господин"! Что
это значит? Это сбивает с толку, это все переворачивает. Инштеттен, без
сомнения, человек славный, образец характера и выправки, но Брист, - прости
мне этот берлинизм, Луиза,-- Брист в конце концов происходит тоже не от
плохих родителей. Мы ведь слава богу, в известном смысле историческая
фамилия, да позволено мне будет на это сослаться, а Инштеттен - нет;
Инштеттены - просто очень старый род, по-моему даже - из первых дворян, но
что такое первые дворяне? Я не хочу, чтобы Брист, или хотя бы персонаж из
предсвадебного представления, в образе которого каждому предстоит узнать
нашу Эффи; я не хочу, чтобы урожденный Брист прямо или косвенно кому бы то
ни было говорил "высокородный господин". В таком случае Инштеттену следует
быть по крайней мере скрытым Гогенцоллерном - бывают ведь и такие. Но он не
Гогенцоллерн, и, следовательно, я повторяю, это --. нарушение субординации.