"Уильям Фолкнер. Сойди, Моисей" - читать интересную книгу автора

II

В это же знойно-солнечное июльское утро тот же знойно-солнечный
ветерок, который качал листья шелковицы за окном Гэвина Стивенса {1},
залетел к нему в контору, создав видимость прохлады из того, что было
всего-навсего колыханием воздуха. Он пошелестел на столе бумагами и
взъерошил преждевременно побелевшие волосы сидевшего за столом человека с
худощавым интеллигентным нервным лицом, в мятом полотняном костюме, на
лацкане которого болтался на часовой цепочке ключик Фи-Бета-Каппа{2}: это
был Гэвин Стивенс, член общества Фи-Бета-Каппа, выпускник Гарварда, доктор
философии Гейдельбергского университета; контора для него была причудой,
хотя именно она давала ему средства к жизни, а серьезным занятием был
неоконченный труд двадцатидвухлетней давности, перевод Ветхого завета на
классический древнегреческий. Посетительница его, однако, оставалась
нечувствительна к ветерку, хотя на вид весу и плотности в ней было не
больше, чем в нерассыпавшемся пепле от сгоревшего клочка бумаги, - маленькая
старуха негритянка с невероятно древним сморщенным личиком под белым
головным платком и черной соломенной шляпой, которая могла быть впору
ребенку.
- Бичем? - переспросил Стивенс. - Вы живете у мистера Карозерса
Эдмондса?
- Я ушла, - сказала она. - Я пришла искать моего мальчика.
И вдруг, недвижно сидя против него на жестком стуле, она начала
нараспев: "Рос Эдмондс продал моего Вениамина. Продал в Египет{3}. Теперь он
жертва фараонова..."
- Постойте, - сказал Стивенс. - Постойте, тетушка Молли. - Ибо механизм
его памяти готов был уже сработать. - Если вы не знаете, где ваш внук,
откуда вам известно, что он в беде? Разве мистер Эдмондс отказался помочь
вам искать его?
- Рос Эдмондс его продал. Продал в Египет. Где он, не знаю. Только знаю
- он жертва фараонова. Вы - закон. Я хочу найти моего мальчика.
- Хорошо, - согласился Стивенс. - Попробую найти его. А у вас здесь
есть где остановиться, если вы не собираетесь возвращаться домой? Ведь
быстро его найти не удастся, раз вы не знаете, где он, и пять лет не
получали от него вестей.
- Я буду у Хэмпа Уоршема. Моего брата.
- Хорошо, - сказал Стивенс. Он не удивился. Хэмпа Уоршема он знал целую
вечность, но старой негритянки никогда прежде не встречал. А если бы и
встречал, то все равно не удивился бы. У них всегда так. Можешь годами знать
их, они даже будут годами работать у тебя под разными фамилиями. И вдруг
выясняется, что они брат и сестра.
Он сидел, обвеваемый жарким колыханием воздуха, которое не было ветром,
слушал, как она медленно спускается со ступеньки на ступеньку по крутой
лестнице, и припоминал ее внука. Бумаги по его делу, прежде чем попасть к
окружному прокурору, прошли через контору Стивенса лет пять-шесть назад -
Бутч Бичем, под таким именем его знали в городе в тот год, который он провел
то на воле, то в тюрьме; сын дочери старой негритянки, он лишился матери при
рождении и был брошен отцом, и бабка взяла и воспитала его, вернее, пыталась