"Уильям Фолкнер. Авессалом, Авессалом!" - читать интересную книгу автора

десять минут не смог бы его описать, и теперь с этого лица на него с тем же
холодным пристальным вниманием смотрели глаза женщины, которая прежде была
той самой девочкой.
Хотя ей несколько лет не придется вновь встретить Сатпена, с сестрой и
племянницей она виделась теперь чаще, чем прежде. Эллен теперь достигла
высшей точки того, что тетка назвала бы ее изменой. Казалось, она не только
сдалась, смирилась со своею жизнью и замужеством, но даже по-настоящему ими
гордилась. Она расцвела, словно нормальное бабье лето, когда женщине
полагается постепенно расцветать и грациозно увядать шесть или восемь лет,
Рок втиснул года в три-четыре - то ли в возмещение за все, что должно еще
произойти, то ли с целью произвести полный расчет - оплатить чек,
скрепленный подписью жены Рока, Природы. Эллен приближалась к сорока, она
была полной, все еще без единой морщинки на лице. Казалось, ничем не
потревоженная, закаленная прожитыми годами плоть стерла с ее лица все следы,
какие оставило на нем пребывание .в этом мире до самого побега тетки,
вытеснило их из пространства между скелетом и кожей, между совокупностью
жизненного опыта и оболочкой, в которую он был заключен. Ее осанка и манеры
стали теперь чуть ли не царственными - они с Джудит теперь частенько
наезжали в город с визитами к тем самым дамам (многие из них уже успели
стать бабушками), которых тетка пыталась насильно загнать на свадьбу
двадцатью годами раньше, и в пределах скудных возможностей города делали
покупки - словно ей наконец удалось отринуть не только пуританское наследие,
но и самую действительность; превратить невыносимого мужа и непостижимых
детей в бестелесные тени; бежать, наконец, в мир чистой иллюзии и там в
полной безопасности двигаться и жить, попеременно принимая позы
владетельницы поместья самого обширного, супруги самого богатого, матери
самых счастливых. Когда она делала покупки '(в Джефферсоне к тому времени
было уже двадцать лавок), она, не выходя из коляски, самоуверенно и любезно
несла невозможнейшую дичь, повторяя пестрый набор бессмысленных фраз из
сочиненной ею самой для себя роли странствующей герцогини, наделяющей
бутафорскими бульонами и снадобьями необузданных безземельных поселян, - эта
женщина, будь она достаточно стойкой, чтобы выдержать лишения и горе, и в
самом деле могла бы стать звездою первой величины в роли прародительницы и,
расположившись возле очага, горделиво вершить судьбами своего семейства,
вместо того чтоб в свой последний час обратиться к младшей его
представительнице с просьбою защитить остальных.
Обычно два, а порою и три раза в неделю обе они приезжали в город и в
дом мистера Колдфилда - глупая, болтливая, моложавая женщина-кукла, уже
шесть лет живущая в мире, созданном ее воображением, женщина, что, уносимая
потоком слез, покинула отчий дом и семью и в призрачных, дышащих миазмами
краях наподобие скорбных берегов Стикса произвела на свет двоих детей, а
затем, словно взращенная на болоте бабочка, не обремененная ни желудком, ни
какими-либо иными тяжелыми органами жизненного опыта и страданья, взмыла в
сверкающую пустоту, где навек остановилось солнце, - и Джудит, молодая
девушка, что не жила, а грезила и чья полная отрешенность и отстраненность
от действительности граничила с чисто физическою глухотой. Для них мисс Роза
теперь, наверное, вообще ничего не значила ни как девочка - предмет и жертва
неусыпной мстительной заботы и внимания сбежавшей тетки, ни даже как
женщина, выполняющая обязанности домоправительницы, и уж, во всяком случае,
как настоящая родная тетка. И было бы трудно сказать, которая из двух -