"Уильям Фолкнер. Особняк" - читать интересную книгу автора

восемнадцати долларов и семидесяти пяти центов?
Он стоял спокойно, положив докрасна обветренные руки, торчащие из
рукавов, на верхнюю жердину загородки, в глазах у него совсем потемнело, в
ушах стоял звон, будто кто-то разрядил двустволку прямо у него над
головой, но на его липе застыло неопределенное кроткое выражение, почти
похожее на улыбку.
- Нету, - сказал он.
- Может быть, его родич, Флем, даст ему денег? - спросил второй
скотопромышленник. Никто не стал ему отвечать, даже не напомнил, что Флем
все еще в Техасе, куда он уехал с женой на медовый месяц в августе сразу
после свадьбы.
- Что же, пускай отработает, - сказал Уорнер. Он обратился к Хьюстону:
- Есть у вас для пего какая-нибудь работа?
- Я собирался ставить еще одну загородку, - сказал Хьюстон. - Посчитаю
ему по пятьдесят центов за день. Пусть поработает тридцать семь дней и еще
полдня с рассвета до обеда, пускай копает ямы для столбов и проволоку
тянет. Только как быть с коровой? Мне ее держать или же Квик (Квик был
констебль) ее заберет?
- Хотите, чтоб Квик ее взял? - спросил Уорнер.
- Нет, - сказал Хьюстон. - Она тут так долго пробыла, что еще, чего
доброго, заскучает. И потом, если она тут останется, Сноупс может ее
каждый день видеть, а всегда веселей работать, когда знаешь, за что
работаешь.
- Ну, ладно, ладно, - торопливо сказал Уорнер. - Значит, договорились.
Хватит с меня болтовни.
Вот так ему и пришлось работать. Но он гордился, что никогда, ни за что
он с этим не примирится. Даже если придется потерять корову, даже если
корову вообще не брать и, так сказать, успокоиться. А это - то есть
отказаться от коровы - было проще простого. Больше того: он мог бы
получить восемнадцать долларов семьдесят пять центов, если бы пошел на
это, и тогда с теми восемью долларами, от которых отказался Хьюстон, у
него набралось бы почти двадцать семь долларов, а он и не помнил, когда
держал в руках такую сумму, потому что даже после осенней продажи хлопка,
за вычетом арендной платы Уорнеру и платы за товар, забранный в его лавке,
у него еле-еле остались в наличности те восемь - десять долларов, на
которые он напрасно надеялся выкупить корову у Хьюстона.
В сущности, сам Хьюстон предложил ему этот выход. Уже второй или третий
день он копал ямы и ставил в них тяжеленные столбы. Хьюстон подъехал на
своем жеребце и остановился, глядя на него. Но он не прервал работу и даже
не поднял глаз.
- Эй! - сказал Хьюстон. - Посмотри на меня!
Он поднял голову, продолжая работать. Хьюстон уже протянул руку, и он,
Минк, увидел в ней деньги, как насчитал Уорнер: восемнадцать долларов
семьдесят пять центов.
- Вот они, бери. Бери и уходи домой, забудь про корову.
Но он уже опустил глаза, взвалил на плечо столб, который казался
тяжелее и больше его самого, поставил в яму, засыпал и утрамбовал землю
черенком лопаты и только слышал, как жеребец повернулся и поскакал прочь.
Потом настал четвертый день, и снова он услышал, как подскакал и
остановился жеребец, но даже не поднял глаз, когда Хьюстон его окликнул: