"Уильям Фолкнер. Красные листья" - читать интересную книгу автора

он подумал, что надо бы поесть, потому что он, наверно, голоден, ведь
больше суток он ничего не ел. "Но отдохнуть важнее", - сказал он. Он все
твердил это себе, лежа в зарослях пахучей травы, потому что от усилий
отдохнуть, от мыслей о том, что отдохнуть необходимо и надо это сделать
скорей, скорей, сердце у него колотилось, словно от быстрого бега.
Казалось, он забыл, как люди отдыхают, и шести часов будет мало, чтобы это
вспомнить.
Как только стемнело, он снова встал. Он думал, что будет брести всю
ночь, тихо, не торопясь, так как идти ему все равно было некуда, но с
первого же шага он бросился бежать, тяжело дыша, широко раздувая ноздри,
грудью врезаясь в плотный, душный, хлещущий мрак. Он бежал целый час, сам
не зная куда, потеряв направление, как вдруг остановился и стал слушать, и
немного погодя удары его сердца отделились от боя барабанов. Барабаны были
где-то недалеко, не больше чем в двух милях. Он пошел на звук и долго брел
в темноте, пока не ощутил едкий запах дымового костра. Барабаны не умолкли
при его появлении; только старшина вышел вперед, туда, где беглец стоял в
струе дыма, тяжко дыша, раздувая трепещущие ноздри, и глаза у него тускло
светились на измазанном грязью лице, то слабее, то ярче, словно свет их
зависел от движения легких.
- Мы ждали тебя, - сказал старшина. - А теперь уходи.
- Уходить?..
- Поешь и уходи. Нельзя мертвому быть среди живых. Ты сам это знаешь.
- Да. Я знаю. - Они не смотрели друг на друга. Барабаны продолжали
бить.
- Будешь есть? - спросил старшина.
- Я не голоден. Сегодня я поймал кролика и съел его, пока лежал в
зарослях.
- Ну так возьми с собой жареного мяса.
Он взял мясо, завернутое в листья, и опять пошел по руслу реки, и
спустя немного барабаны затихли. Он шел, не останавливаясь, до рассвета.
"У меня есть еще двенадцать часов, - сказал он. - А может, и больше,
потому что они шли по следу ночью". - Он опустился на корточки, съел мясо
и вытер руки о бедра. Потом встал, снял свои коленкоровые штаны, снова
присел возле топи и обмазал всего себя грязью - лицо, руки, ноги, все
тело, опять опустился наземь, обнял колени и положил на них голову. Когда
рассвело, он перебрался подальше в болото, снова уселся на корточки и так
заснул. Ему ничего не снилось. Но хорошо, что он ушел в глубь болота,
потому что, когда он внезапно проснулся - а был уже белый день, и солнце
поднялось высоко, - он увидел перед собой все тех же двух индейцев. Они
стояли как раз против того места, где он спрятался, по-прежнему зажав
аккуратно свернутые штаны под мышкой, - оба толстые, рыхлые, с брюшком,
немного смешные в своих соломенных шляпах и рубашках с болтающимся
подолом.
- Утомительная работа, - сказал один.
- Да, я тоже лучше сидел бы дома в тени, - сказал другой. - Но там
вождь дожидается, пока ему можно будет сойти в землю.
- Да.
Они мирно поглядывали по сторонам. Один нагнулся и стал выбирать репьи
из подола рубашки.
- Чтоб ему, этому негру... - сказал он.