"Уильям Фолкнер. Красные листья" - читать интересную книгу автора

туда, где лежал Дуум, ожидая, пока ему можно будет сойти под землю.
Лицо Мокетуббе оставалось неподвижным, глаза закрытыми. Подождав
немного. Три Корзины сказал:
- Сними с него туфли.
Мальчик снял с него туфли. Мокетуббе вдруг задышал короткими, частыми
вздохами: его обнаженная грудь тяжело вздымалась, словно он силился
всплыть на поверхность из бездонных глубин своей плоти, как из-под воды,
как со дна моря. Но глаза его еще не открылись.
- Он возглавит погоню, - сказал Черника.
- Да, - сказал Три Корзины. - Он теперь вождь. Он возглавит погоню.



4

Весь тот день негр, прислуживавший вождю, пролежал, спрятавшись на
сеновале, и следил за тем, как умирал Иссетиббеха. Негру было лет сорок,
он был родом из Гвинеи. У него был плоский нос и маленькая с короткими
курчавыми волосами голова; веки во внутренних уголках глаз были красные,
выдающиеся вперед десны - бледные, синевато-розовые, а зубы крупные и
широкие. Какой-то работорговец вывез его из окрестностей Камеруна
четырнадцатилетним мальчиком, и зубы у него так и остались неподпиленными.
Он двадцать три года был личным слугой Иссетиббехи.
Накануне, в тот день, когда Иссетиббеха захворал, негр под вечер
вернулся к себе в поселок. Смеркалось. В этот неторопливый час во всех
хижинах дымились очаги и одинаковые запахи стряпни - у всех одно и то же
мясо, один и тот же хлеб - неслись через улочку из одной двери в другую.
Женщины хлопотали у очагов; мужчины, собравшись в начале улочки, смотрели,
как негр спускается по склону от дома вождя к поселку, осторожно
переставляя босые ноги в неверном свете сумерек. Оттуда, где стояли
мужчины, казалось, что глаза у него слегка светятся.
- Иссетиббеха еще не умер, - сказал старшина.
- Не умер, - отозвался слуга. - Кто не умер?
В сумерках лица у всех были такие же, как у слуги; разница лет
стерлась, мысли были наглухо запечатаны в этих одинаковых лицах, похожих
на посмертную маску обезьяны. Острый запах дыма и стряпни медленной струей
пронизывал темнеющий воздух; казалось, он шел издалека, словно из другого
мира, скользя над улочкой, над копошащимися в пыли голыми детьми.
- Если он переживет закат, то будет жить до рассвета, - промолвил один
из негров.
- Кто сказал?
- Говорят.
- Ага. Говорят. Но мы знаем только одно. - Они все посмотрели на
стоявшего среди них слугу. Глаза его слегка светились. Он медленно и
тяжело дышал. Грудь его была обнажена; на ней выступили капельки пота. -
Он знает. Он сам знает.
- Пусть барабаны скажут.
- Да. Пусть скажут барабаны.
Барабаны начали бить, когда стемнело. Их хранили на дне пересохшей
речки. Сделаны они были из выдолбленных воздушных корней болотного