"Гюстав Флобер. Искушение святого Антония" - читать интересную книгу автора

Вот, вот! за тебя! еще! зуд пробегает по мне. Какая мука, какое
наслаждение! словно поцелуи! Мозг тает во мне! умираю!
Он видит прямо перед собой трех всадников верхом на онаграх, в зеленых
одеждах, с лилиями в руках, и все на одно лицо.
Антоний оборачивается и видит трех других подобных же всадников, на
таких же онаграх, в той же позе.
Он отступает. Тогда онагры - все сразу - подвигаются на шаг и трутся
мордами о него, стараясь куснуть его одежду. Раздаются крики: "Сюда, сюда,
здесь!" И в расселинах горы показываются знамена, головы верблюдов в красных
шелковых уздечках, навьюченные мулы и женщины в желтых покрывалах, сидящие
верхом по-мужски на пегих лошадях.
Запыхавшиеся животные ложатся, рабы бросаются к тюкам, развертывают
пестрые ковры, раскладывают на земле блестящие предметы.
Белый слон, в золотой сетчатой попоне, подбегает, тряся пучком
страусовых перьев, прикрепленных у него к лобной повязке.
На его спине, в подушках из голубой шерсти, скрестив ноги, полузакрыв
веки и покачивая головой, сидит женщина, одетая столь ослепительно, что вся
сияет лучами. Толпа простирается ниц, слон подгибает колена, и
Царица Савская,
соскальзывая по его плечу, спускается на ковры и направляется к святому
Антонию.
Платье из золотой парчи, с оборками из жемчуга, агатов и сапфиров, на
равном расстоянии одна от другой, стягивает ей талию узким корсажем,
украшенным цветными нашивками, изображающими двенадцать знаков зодиака. Она
в очень высоких сапожках; один из них черный и усеян серебряными звездами с
полумесяцем, другой же белый, покрыт золотыми крапинками с солнцем
посредине.
Широкие рукава, отделанные изумрудами и птичьими перьями, позволяют
видеть маленькую округлую руку в эбеновом браслете у кисти, а у ее пальцев,
унизанных кольцами, ногти такие острые, что кончики их почти похожи на иглы.
Плоская золотая цепь, проходя под подбородком, подымается вдоль щек,
закручивается спиралью вокруг прически, посыпанной голубым порошком, затем,
опускаясь, касается плеч и прикреплена к брильянтовому скорпиону, который
вытянул язычок между ее грудей. Две крупных желтоватых жемчужины оттягивают
ей уши. Края ее век окрашены в черный цвет. На левой скуле у нее коричневая
родинка; и она дышит, открыв рот, как будто корсет ее стесняет.
Идя, она помахивает зеленым зонтиком с ручкой из слоновой кости,
увешанным позолоченными колокольчиками, и двенадцать курчавых негритят несут
длинный шлейф ее платья, а обезьяна держит его за край, приподнимая его
время от времени.
Она говорит:
Ах, прекрасный отшельник! прекрасный отшельник! сердце мое замирает!
Я так топала ногой от нетерпения, что у меня появились мозоли на пятке,
и я сломала себе один ноготь! Я посылала пастухов, которые стояли на горах,
держа ладонь над глазами, и охотников, которые выкликали твое имя по лесам,
и соглядатаев, которые обегали все дороги, спрашивая каждого встречного:
"Видели вы его?"
Ночью я плакала, повернувшись лицом к стене. Слезы мои под конец
проточили две дыры в мозаике, как лужицы морской воды в скалах, ибо я люблю
тебя. О, да: люблю!