"Гюстав Флобер. Искушение святого Антония" - читать интересную книгу автора

Непрерывный стон подымается из глубины эргастулов. Нежные и протяжные
звуки гидравлического органа чередуются с хорами голосов; и чувствуется, что
вокруг залы простирается беспредельный город, людской океан, волны которого
бьют о стены.
Бегают рабы, обнося кушанья; снуют женщины, предлагая напитки; корзины
трещат под тяжестью хлебов; и верблюд, навьюченный продырявленными
бурдюками, проходит вновь и вновь, точа вервену, освежающую плиты пола.
Укротители приводят львов. Танцовщицы в сетках, стягивающих волосы,
ходят на руках, извергая огонь из ноздрей; фигляры-негры жонглируют, голые
дети кидаются снежками, которые сплющиваются, падая на блестящее столовое
серебро. Чудовищный гул голосов можно принять за бурю, и туман плавает над
пиршественным столом - столько там мяса и испарений. Иногда искра от больших
факелов, сорванная ветром, пронизывает ночь, как падающая звезда.
Царь рукавом отирает с лица ароматы. Он ест из священных сосудов, потом
разбивает их; и мысленно он пересчитывает свои корабли, свои войска, свои
народы. Сейчас из прихоти он возьмет и сожжет свой дворец со всеми гостями.
Он думает восстановить Вавилонскую башню и свергнуть с престола всевышнего.
Антоний читает издали на его челе все его мысли. Они овладевают им, и
он становится Навуходоносором.
В ту же минуту он пресыщается излишествами и истреблением, и его
охватывает желание пресмыкаться во прахе. Но унижение того, кто ужасает
людей, есть оскорбление их духа, еще новый способ ошеломлять их; и так как
нет ничего ниже дикого зверя, то Антоний ползает на четвереньках по столу и
ревет, как бык.
Он чувствует боль в руке,- камешек случайно поранил его,- и он снова
перед своей хижиной.
Ограда скал пуста. Звезды сияют Все безмолвно.
Еще раз я обманулся! Откуда эти наваждения? То плоть во мне бунтует. О,
несчастный!
Он бросается в хижину, берет связку веревок с металлическими зубьями на
концах, обнажается до пояса и поднимает глаза к небу.
Боже, прими мое покаяние! не отвергни его по его слабости! Сделай его
острым, долгим, беспредельным! Пора! к делу!
С силой хлещет себя.
Ай! нет, нет! прочь жалость!
Возобновляет бичевание.
О! о! о! каждый удар раздирает мне кожу, рассекает мне все тело. О, как
ужасно жжет!
Э! вовсе это не страшно! что тут такого? Мне даже кажется...
Антоний останавливается.
Ну же, трус, ну еще! Так, так! по рукам, по спине, по груди, по животу,
всюду! Свищите, плети, впивайтесь в меня, раздирайте меня! Пусть капли крови
моей брызнут до звезд, пусть кости мои затрещат, жилы мои обнажатся! Клещей
сюда, дыбу, расплавленного свинца! Мученики не то еще испытали! ведь правда,
Аммонария?
Тень рогов дьявола появляется снова.
Меня бы могли привязать к столбу, рядом с тобой, лицом к лицу, у тебя
на глазах, и я бы вторил твоим крикам стонами; и наши страдания слились бы,
наши души смешались бы друг с другом.
Яростно бичует себя.