"Гюстав Флобер. Искушение святого Антония" - читать интересную книгу автора

Гюстав Флобер.

Искушение святого Антония


Памяти моего друга


АЛЬФРЕДА ЛЕ ПУАТВЕНА,

умершего в Невиль-Шан-Дуазель
3 апреля 1848 года.


I


Фиваида. Вершина горы, площадка, закругленная полумесяцем, замыкается
большими камнями.
Хижина отшельника - в глубине. Она сделана из глины и тростника, с
плоской крышей, без двери. Внутри виднеются кувшин и черный хлеб; посредине,
на деревянной подставке, большая книга; на земле тут и там волокна плетенья,
две-три циновки, корзина, нож.
В десяти шагах от хижины воткнут в землю высокий крест, а на другом
краю площадки склоняется над пропастью старая, искривленная пальма, ибо гора
срезана отвесно, и Нил образует как бы озеро у подножия утеса.
Вид справа и слева ограничен оградою скал. Но со стороны пустыни, как
плоские уступы берегов, огромные волны пепельно-белых песков простираются
параллельно, одна за другой, уходя вверх; совсем же вдали, над песками, цепь
Ливийских гор образует стену мелового цвета, слегка растушеванную
фиолетовыми парами. Прямо перед глазами садится солнце. Небо на севере
серо-жемчужного оттенка, у зенита пурпурные облака, словно космы гигантской
гривы, вытягиваются по голубому своду. Эти пламенные лучи темнеют, полосы
лазури становятся перламутрово-бледными; кустарники, валуны, земля - все
кажется твердым, как бронза, и в воздухе плавает золотая пыль, столь тонкая,
что сливается с трепетанием света.
Святой Антоний,
с длинной бородой, длинными волосами и в тунике из козьей шкуры, сидит,
скрестив ноги, собираясь плести циновки. Как только солнце скрывается, он
испускает глубокий вздох и говорит, оглядывая горизонт:
Еще день! еще день в прошлом!
Прежде, однако, я не был так несчастен! Перед рассветом я приступал к
молитве; потом спускался к реке за водой и возвращался по крутой каменистой
тропе с бурдюком на плече, распевая гимны. Затем развлекался уборкой хижины,
брался за инструменты; старался, чтобы циновки были совсем одинаковы, а
корзины легки, ибо малейшие дела мои казались мне тогда обязанностями, и в
них не было ничего тягостного.
В установленные часы я прекращал работу и, простирая руки на молитве,
ощущал как бы поток милосердия, изливавшийся с высоты небес в мое сердце.
Ныне он иссяк. Почему?..