"Ян Флеминг. Шпион, который любил меня" - читать интересную книгу автора

радостно готовой стряпать ему, что-нибудь зашивать и работать на него. Я
сама себе признавалась, что становлюсь овощем, покорной
женой-домохозяйкой, которая, как я себе воображала, идет на улице на
расстоянии шести шагов позади мужа, словно носильщик-туземец. Но я также
вынуждена признать, что счастлива, довольна и беззаботна, не хочу никакой
другой жизни. Бывали моменты, когда мне хотелось разрушить все это
спокойствие, заведенную размеренность каждого дня, хотелось кричать, и
петь, и дурачиться, но я убеждала себя, что это было бы антисоциально,
неженственно, создало бы хаос, и что это проявление психической
неуравновешенности. Курт научил меня понимать такие вещи.
Уравновешенность, равный темп жизни, порядок во всем, всегда спокойный
голос, взвешенное мнение, любовь по средам и субботам (после легкого
ужина!) - для него все это было необходимыми условиями счастья и тем, что
помогало избавиться от "анархического синдрома", как он это называл, то
есть от курения, употребления спиртного, наркотиков, от джаза,
беспорядочных связей, гонок на автомобиле, диет, негров и их новых
государств, гомосексуализма, отмены смертной казни и множества других
отклонений - словом, от образа жизни, который ведут муравьи и пчелы. Ну
что ж, я ничего не имела против. Всем своим воспитанием я была
подготовлена к простой жизни и была счастлива вернуться к ней, вкусив
разгульной, веселой жизни в пабах Челси и после занятий никому не нужной
журналистики, не говоря уже о моей полной драматизма любовной истории с
Диреком. И я, вероятно, спокойненько влюбилась бы в Курта.
Не, как и следовало ожидать, тут-то это и произошло.
Вскоре, после того, как мы стали регулярно спать вместе, Курт направил
меня к надежному врачу - женщине, которая прочитала мне доступную лекцию о
контрацептивах и снабдила необходимыми противозачаточными средствами. Но
предупредила меня, что даже такие меры предосторожности не всегда
срабатывают. Так оно и случилось. Поначалу, надеясь на лучшее, я ничего не
сказала Курту, а потом, по нескольким причинам - потому что не желала
далее хранить тайну в одиночку, потому что слабо надеялась, что он будет
доволен и предложит выйти за него замуж, и потому что действительно
боялась своего состояния - я ему все сказала. У меня не было ни малейшего
представления о том, какой может быть его реакция, но я, конечно, ожидала
нежности, сочувствия и, по крайней мере, хотя бы видимого проявления
любви. Мы стояли в дверях моей спальни, готовые пожелать спокойной ночи
друг другу. На мне не было никакой одежды, он был полностью одет. Когда я
кончила говорить, он спокойно расцепил руки, которыми я обнимала его за
шею, осмотрел мое тело с ног до головы, с чувством, которое я могу назвать
лишь смесью злости и презрения, и потянулся к дверной ручке.
Потом он холодно посмотрел мне в глаза и сказал очень тихо: - Ну? -
вышел из комнаты и спокойно закрыл за собой дверь.
Я села на край кровати и уставилась на стену. Что я сделала? Что я не
так сказала? Что означает поведение Курта? Потом, несчастная, полная
дурных предчувствий, легла в постель и ревела, пока не уснула.
Я была права, что плакала. На следующее утро я зашла за ним, чтобы, как
обычно, вместе идти на работу, его уже не было дома. Когда я пришла в
офис, дверь, соединяющая наши комнаты, была закрыта, а когда через
четверть часа или около того он открыл дверь и сказал, что нам надо
поговорить, лицо его было холодным как лед. Я вошла в его кабинет и села