"Мария Луиза Фишер. Нежное насилие" - читать интересную книгу автора

горкой одну на другую.
- И все же ты поступаешь правильно, показывая нам оценки. Иногда
тройка - не случайность, а признак систематической неуспеваемости по тому
или иному предмету - знаю, знаю, что с тобой такого не случалось, но ведь
это все же не исключено. Чем старше, тем все труднее учиться в школе.
Возможно, тебе скоро потребуется помощь, поэтому мы должны быть в курсе
дела.
- Это я сознаю.
- Браво, дорогая моя.
- Но и ты всегда должна нам все рассказывать.
- А вот и нет. Если бы я действительно хотела переехать в Гамбург, то
должна была бы вам об этом сказать. Это ясно. Но поскольку я этого делать не
собиралась, то было бы разумнее ни о чем не говорить.
Даниэла встала на цыпочки, расставляя тарелки и чашки в буфете.
- Ну, тогда очень хотелось бы знать, что думает об этом бабуля.
- Ты что же, собираешься все это ей подать, так сказать, с пылу с жару?
Даниэла повернулась к матери.
- А что, разве это уже секрет?
Катрин поняла, что может вот-вот попасть в двусмысленное положение.
- Ну, что же,- решила она,- если хочешь, то расскажи бабушке. Но прошу
тебя, не при мне. Я не хочу никаких новых выговоров.
Однако Хельга Гросманн только засмеялась, выслушав рассказ Даниэлы.
- Это не причина для беспокойства, дорогая. Твоя мама просто не может
что-то утаить. Это ей никогда не удавалось.

Приближалось Рождество, и в маленькой семье наступил мир. Больше не
было произнесено ни слова о Клаазене и его предложении. Даже когда пришел
чек из Гамбурга, Хельга Гросманн воздержалась от каких-либо замечаний.
Жан-Поль Квирин давал о себе знать только пестрыми иллюстрированными
открытками, и все члены семьи, словно сговорившись, делали вид, что его
вообще не существует. Создавалось впечатление, что они живут в каком-то
изолированном мирке.
В лавке дела шли хорошо.
- Разве у нас нет оснований чувствовать себя совершенно счастливыми? -
время от времени спрашивала Хельга Гросманн.
Катрин особого счастья не ощущала, сама не понимая почему. Конечно же,
ей недоставало Жан-Поля. Но ведь она его не потеряла. Она была уверена, что
рано или поздно он снова появится. Уже одному этому можно было радоваться.
Она и пыталась радоваться, но ничего не получалось.
Вместо того чтобы быть довольной и наслаждаться гармонией семейной
жизни с матерью и дочерью, Катрин часто раздражалась. Ей приходилось очень
следить за собой, чтобы не обнаружить своего плохого настроения.
Если Даниэла спрашивала: "Что с тобой, мама?", она отвечала: "Ничего,
решительно ничего" или "Просто устала, вот и все". Она даже не хотела
признаться домашним, что ее желудок болит так, словно проглотила свинцовую
пулю.
По настоянию Хельги Гросманн, Катрин прошлой весной легла на трое суток
в городскую клинику и прошла полную диспансеризацию, так сказать, с головы
до ног. Она даже подверглась очень неприятному обследованию желудка -
пришлось глотать толстую кишку. Но результаты были хорошими, врачи заверили