"Мария Луиза Фишер. Нежное насилие" - читать интересную книгу автора

ее, что она вполне здорова.
- Не исключено, что причиной неприятных ощущений в желудке является
ваше душевное состояние,- заметил один из врачей.- Вам бы следовало пройти
курс психотерапии.
Для Катрин этот вопрос так и остался открытым. У Хельги Гросманн было
собственное мнение:
- Чтобы ты обратилась к одному из этих горе-целителей? Просто смешно.
Теперь ясно, что у тебя никаких болезней нет. Значит, тебе нужно просто
взять себя в руки.
Поскольку Катрин теперь знала, что мать считает ее боли в желудке
чистой ипохондрией, она больше об этом не заговаривала. Все равно никакого
толку не будет.
Уже много лет назад стало традицией, что в предрождественские дни
Катрин навещает отца в Дюссельдорфе. Он был управляющим фирмы по прокату
автомобилей, расположенной на тихой стороне улицы Кёнигсаллее. Иногда они
встречались за обедом, но чаще он приглашал ее к себе в кабинет на маленький
импровизированный ленч. Так было и на этот раз.
В первые минуты встречи оба, как и всегда, сидели чуть смущенные.
Разговор не клеился, говорили о всяких мелочах. Они любили друг друга, но
еще в детские годы Катрин их отношениям были поставлены такие неожиданные и
серьезные преграды, что нормального общения, какое бывает между отцом и
дочерью, уже не получалось.
Они сидели друг против друга в комнате для посетителей. Секретарша
сервировала им столик, предложив подогретых омаров и холодный ростбиф. Она
положила салфетки, поставила на стол тостер, а Густав Гросманн откупорил
бутылку белого вина.
- Это шабли*,- заметил он, наполняя бокалы.
______________
* Сорт французского сухого вина.

Катрин пригубила вино.
- Изумительно!
- А ты разве что-нибудь понимаешь в винах?
- Кое-что.
Он положил ей на тарелку омаров.
- Я рад твоим успехам. А есть можешь, не стесняясь, руками. Видишь, у
нас тут и мисочки с водой припасены, чтобы обмыть пальцы.
Катрин медлила. На ней был серый кашемировый пуловер, который легко
запачкать. Но она подумала: "Ну и что? Могу потом переодеться". И, схватив в
руки клешню, начала ее обсасывать.
- Знаешь, хорошая еда постепенно становится моей страстью,- призналась
Катрин.
Густав Гросманн расстелил на коленях большой носовой платок.
- По тебе этого не скажешь.
- Дело в том, что я не столько гурман, сколько дегустатор.
- Ты что, намекаешь на мое пузо?
- Ах, что ты, папа,- испугалась она.- О чем это ты? Разве можно
сказать, что у тебя большой живот? Я никогда этого не замечала.
- Это потому, что я всегда втягиваю его, когда нахожусь в обществе
красивой женщины.