"Мария Луиза Фишер. Нежное насилие" - читать интересную книгу автора

зеркало на свое сияющее лицо, подумала, что ведь это Жан-Поль сделал его
таким. Ох, как она его любит!
Познакомились они два года назад. Он тогда читал лекцию в Городском
зале Гильдена о всемирной опасности загрязнения окружающей среды. На лекцию
из их семьи пошла одна Катрин, хотя обычно ходили все вместе. Матери на этот
раз идти не захотелось: "Проблема, о которой рассуждают и пишут уже слишком
много! Интересными могут быть только практические решения". Но Катрин лекция
понравилась, она восхищалась эрудицией лектора и была сражена его сказочным
обаянием. В развернувшейся затем дискуссии она участвовала активнее, чем
когда-либо раньше.
Одиноких женщин на лекции было немного, большинство пришли с мужьями. И
все-таки казалось почти невероятным, что лектор именно Катрин спросил, где
можно было бы хорошо перекусить. А когда она назвала ресторан гостиницы
"Хагелькройц", то он попросил ее составить ему компанию.
Так они познакомились.
Катрин пустилась в эту авантюру с нелегким сердцем. Она вдовствовала
уже семь лет - мужа не стало, когда Даниэла была совсем крошкой. За эти годы
она успела устроить свою жизнь с матерью и дочерью вполне пристойно.
Сотрудничество в журнале "Либерта", для которого она не только разрабатывала
модели, но и писала статьи, обычно о модах сезона, целиком заполняло ее
досуг. Иногда семья путешествовала - не слишком подолгу и не слишком далеко,
чтобы не утомлять ребенка. Но все же дороги в Париж, Лондон и Рим они уже
одолели, а Нью-Йорк стоял в списке путешествий следующим. Катрин полагала,
что имеет основания быть довольной своей жизнью. А если временами ее все же
охватывало чувство щемящей тоски, она старалась не обращать на это внимания.
Но Жан-Поль был не из тех, кто позволяет держать себя на дистанции. Да,
собственно, и не было сколько-нибудь серьезных причин противиться его
притязаниям. Катрин была молода и свободна, а он если и был женат, то свое
отношение к этому факту красноречиво продемонстрировал пренебрежительным
взмахом руки. Жена, по его словам, не имела для него никакого значения, и
поскольку упоминал он о ней лишь в редких случаях, то и Катрин не была
слишком обеспокоена самим фактом ее существования или, во всяком случае,
убеждала себя в этом. Но будь она абсолютно честной сама с собой, ей
пришлось бы признать, что все это корявой занозой сидело в самой глубине ее
сердца.
Если когда-нибудь между ними все же заходил разговор на эту тему, то он
объяснял:
- Мадам - француженка, не забывай этого. У нее совершенно другой подход
к подобным вещам.
После таких слов Катрин казалась самой себе немного провинциальной.
Мать Жан-Поля тоже была француженкой, отец же - швейцарцем, а сам он
вырос в горах, окружающих Граубюнден*. Он в совершенстве владел несколькими
языками, но, когда охотно пересыпал свою немецкую речь французскими словами,
это, как полагала Катрин, вызывалось не необходимостью, а лишь отражало его
пристрастие к выкрутасам, к некоторой свойственной ему экстравагантности.
Когда однажды они вместе были в Лондоне, он нередко дополнял и свой весьма
изящный английский язык оксфордской пробы отдельными французскими блестками.
Ей это нравилось, как и вообще все то, что было ему присуще. По документам
он числился швейцарцем, но считал себя гражданином Европы, а может быть, и
всего мира.