"Иван Фирсов. Морская сила (Гангутское сражение, исторический роман) " - читать интересную книгу автора

до Соловков, приход в Нюхчу, высадку.
Рука вдруг вздрогнула, опустилась. Апраксин перевел взгляд на слюдяное
оконце, тоскливо вздохнул.
Петр сообщал о смерти Памбурга: "Господин Пам-бург на пристани Нюхчи
от генерала Ламберта заколот до смерти, которой он сам был виною, о чем,
чаю, вам не безызвестно".
Апраксин грустно усмехнулся: "Ты первым повестил меня, Петр Лексеич, в
этот раз не угадал. - Шмыгнул носом. - Вот так-то добрые знакомцы ни за што
ни про што живота лишаются".
Федор Матвеевич снова вздохнул, перекрестился. В дверях появился
Козьма с охапкой дров, и Апраксину пришла мысль разделить с кем-нибудь свою
унылость.
- Ты сбегай-ка к Федосею, покличь борзо его да крикни прислугу, собери
на стол.
После отъезда Крюйса он стал чаще общаться с корабельными мастерами.
Как-никак, а добрую дюжину лет близко знакомы по общему ремеслу, с которым
поневоле они спознались по царской пылкой приверженности к нему, а
мало-помалу и сами заразились страстью к корабельному делу. Из
преображенцев Петр больше всех почитал Скляева за мастерство и искусство
строения судов, смекалку и умение орудовать на стапелях. Федору Апраксину
же были созвучны многие свойства его характера: трудолюбие и
бессребренничество, скромность, бесхитростность и добропорядочность.
В Воронеже Скляев обосновался с семьей, с женой и младенцем, жил он
через три дома от адмиралтейца. А иногда, по праздникам, тот гостил у него
и немного завидовал семейному уюту корабельного мастера.
Скляев ждать себя не заставил, спустя четверть часа отряхивал в сенях
дождевые капли. Узнав о смерти Памбурга, откровенно огорчился:
- Добрый моряк был, а умер по-дурацки.
За столом первой чаркой помянули голландского капитана, а потом выпили
за упокой Петра Игнатьева. Вспоминали об их добрых делах. Скляев заговорил
о Памбурге:
- Помнится, когда он появился, "Крепость" на воде достраивали. Многое
он подсказывал, переделывал по-своему, но с пользой.
- Матросом он службу-то начинал. Корабли от киля до клотика
прошнырял, - согласился Апраксин. - По морям далеким хаживал, по окиянам.
Дедевонный адмиралом был, так он от его покровительства отказался. Своим
горбом чины добывал.
Собеседники выпили еще по чарке. Скляев видел неустроенность жизни
адмиралтейца, знал о его недавнем горе и потому старался хоть как-то
утешить старшего товарища.
- Всякому свое на этом свете предписано, Федор Матвеевич, Бог нам всем
срок определил. Бона, возьми твоего подручного, Петра Матвеевича покойного,
царство ему небесное. - Оба вздохнули, перекрестились. - Добрый служака был,
взыскивал, но не воровал, жил по совести. К людишкам ласков был, особливо к
болезным. С Кикиным или с тем же Данилычем не сравнишь. Те себе на уме. Для
них простолюдин ничто. Было бы свое благополучие. - Голубые глаза мастера
подернулись грустной поволокой. - А вишь, вон Господь-то к себе добрых людей
прибирает до срока, ему бы еще жить да жить...
Не чокаясь, помянули Игнатьева, и Скляев перевел разговор:
- Как-то там на Ладоге нынче государю приходится?