"Норман Дж.Финкельштейн. Индустрия холокоста " - читать интересную книгу автора

талантливых евреев".[96] Таким образом, ХОЛОКОСТ подтверждает, хотя и
негативно, богоизбранность евреев. Так как евреи лучше или удачливей, они
навлекают на себя гнев неевреев, и те их убивают.
В кратком примечании Новик высказывает свои предположения, как могла бы
выглядеть дискуссия о холокосте в Америке, если бы Эли Визель не был главным
толкователем этой темы.[97] Ответить на этот вопрос нетрудно. До июня 1967
г. версия Бруно Беттельгейма, бывшего узника концлагерей, о всеобщности
этого бедствия находила живой отклик среди американских евреев, а после
июньской войны Беттельгейма отодвинули на задний план, а на авансцену вышел
Визель. Его сделали таким знаменитым, потому что это было идеологически
выгодно. Уникальность страданий евреев / уникальность евреев, вечно виновные
неевреи / вечно невинные евреи, безоговорочная защита Израиля /
безоговорочная защита еврейских интересов: Эли Визель - это и есть ХОЛОКОСТ.
Значительная часть литературы о гитлеровском "окончательном решении",
поскольку в ней проповедуются главные догмы холокоста, не имеет никакой
научной ценности. В области исследований холокоста мы в действительности
встречаем большое количество бессмыслицы и явных надувательств. Особенно
удручающе выглядит культурное окружение, которое подпитывает эту литературу
о холокосте.
Первым большим мошенничеством, связанным с холокостом, была книга
"Разукрашенная птица" польского эмигранта Ежи Косинского.[98] Как поясняет
сам Косинский, он писал эту книгу на английском языке, чтобы "иметь
возможность писать бесстрастно, без эмоциональных ассоциаций, которые всегда
вызывает родной язык". В действительности, все части, возможно написанные им
самим (до сих пор неясно, им ли), написаны на польском языке. Эта книга
выдается за автобиографический рассказ Косинского о скитаниях одинокого
ребенка по польским деревням во время второй мировой войны. На самом деле
Косинский всю войну жил у своих родителей. Лейтмотив книги - сексуальный
садизм, которому предается польское крестьянство. Читатели, которые
познакомились с этой книгой до ее публикации, шутили, что ее следует отнести
к разряду "жесткого порно" и она представляет собой "плод ума, помешанного
на садомазохизме". Почти все рассказанные им эпизоды Косинский высосал из
пальца. Польских крестьян, среди которых он жил, он изображает ярыми
антисемитами. "Бей евреев! Бей ублюдков!" - орут они в его книге. На самом
же деле семью Косинских приютили польские крестьяне, хотя они знали, что это
еврейская семья и, если дело откроется, их ждут ужасные последствия.
В журнале "Нью-Йорк Тайме бук ревью" Эли Визель восхвалял эту книгу как
"одно из лучших" обвинений нацизма, "написанное с глубокой откровенностью и
сентиментальностью". Синтия Озик хвасталась, что она сразу же догадалась,
что Косинский - это еврей, переживший холокост. Даже когда Косинский позже
был разоблачен как литературный мошенник, Визель продолжал осыпать похвалами
его "замечательное произведение".[99]
Книга Косинского стала одним из основных текстов ХО-ЛОКОСТА. Она была
бестселлером, получила премии, ее перевели на многие языки и преподавали в
высших школах и колледжах. Косинский разъезжал с лекциями и называл себя
"Эли Визелем по дешевке" (те, кто не мог рассчитывать на гонорары Визеля -
"молчание" стоит недешево, - обращались к нему). Даже когда его наконец
разоблачили, "Нью-Йорк Тайме" продолжала защищать его, утверждая, будто
Косинский пал жертвой коммунистического заговора.[100]
Другой пример мошенничества - "Обломки" Биньямина Вилькомирского,[101]