"Евгений Филенко. Роман века" - читать интересную книгу автора

фантастическими, немыслимыми доселе событиями.
- Старик! - звонили ему малознакомые или полузабытые. - Читал,
читал... Ты знаешь, тут можно завидовать, можно нет, но ничего от того не
изменится. Факт, как говорится, объективный, данный нам в ощущениях... Ты
куда его? В "Новый мир" или "Наш современник"?..
Рагозин еще не решил. При мысли, что нужно куда-то свое детище
определять, у него сводило конечности. Но для себя, впрочем, он уже твердо
решил: только не в журнал! Урежут, пригладят, кое-где допишут - с ним
такое приключалось... Рагозин был патриотом родного города и,
соответственно, родного издательства, где ни разу еще не публиковался и
даже не бывал, и которое мнилось ему неким феерическим, ирреальным замком
из хрусталя и мрамора, полным волнующих коридоров и колдовских тупиков,
зловещих подземелий и ажурных галерей, где обитают возвышенные,
благородные рыцари, готовые пойти на подвиг и смерть во имя торжества
Мысли Начертанной...
Телефон тарахтел не умолкая, будто его прохватила какая-то особая
телефонная лихорадка.
- Миша, - услышал Рагозин этот размывшийся в памяти за сотворением
романа, а когда-то любимый, до боли, до сердечной колоты пронизывавший все
его существо голос. - Я прочла. Ты победил. Я глупая, мелкая, недоразвитая
поденка. Я действительно никогда тебя не ценила. Сейчас уже ничего не
вернуть, не исправить, что сказано - то сделано, и все же я хочу, чтобы ты
знал... Ты был прав. Человек не может разделиться сам на себя. Либо он
творец, либо глава семьи. Добытчик, охотник на мамонтов... Как все это
недостойно тебя! Слышишь? Да, многое поругано, многое утрачено, и все
же... Скажи только слово - и я вернусь. Ты меня понял, Миша?..
Рагозин молчал, глотая слезы. У него теперь постоянно глаза были на
мокром месте.
Наиболее невероятное, как правило, накатывало по утрам. - Энск? -
спросила взволнованная телефонистка. - Ответьте Нью-Йорку!
- Какому Нью-Йорку?! - опешил Рагозин спросонья.
- Какому, какому... У нас один Нью-Йорк, столица Америки.
Рагозин не успел возразить, что столицей Америки был другой город,
как в трубке заговорили сразу двое. Один - на невнятном английском, из
которого Рагозин, несмотря на спецшколу, ни хрена не понимал, а другой -
на недурном русском, хотя и со странным, неуловимым акцентом.
- Мистер Рагозин, с вами говорит писатель Артур Хейли. Он только что
прочел ваш роман в компьютерном переводе и сожалеет, что не знает вашего
языка и не разбирает вашего почерка. Вероятно, многое при машинном
переводе было утрачено, хотя в отдельных местах даже компьютер ничего не
смог исказить...
- Как к вам попал мой роман?! - возопил Рагозин, памятуя о каких-то
возможных в этой связи неприятностях.
- О, это отдельный вопрос, который нам не хотелось бы обсуждать по
телефону... Во всяком случае, мы уважаем ваши законы, чтим Всемирную
конвенцию об авторских правах и не собираемся публиковать ваш прекрасный
роман в обход вашего согласия.
- Марвеллес, уандерфул!.. - подтвердил мистер Хейли.
- Мистер Рагозин, мистер Хейли предлагает вам свое содействие в
скорейшем издании вашего прекрасного романа в его, мистера Хейли, переводе