"Генри Филдинг. Амелия" - читать интересную книгу автора

удивительные злоключения, которые привели меня сюда: ведь при нашей
последней встрече нельзя было и вообразить, чтобы я могла когда-нибудь здесь
очутиться! Откуда вам знать подоплеку всего мною сказанного? Признайтесь, уж
наверняка вы ничего подобного не ожидали от меня услышать. Если желаете
узнать, что же со мной произошло, так и быть, я готова удовлетворить ваше
любопытство.
Бут ответил, что слово любопытство неспособно выразить нетерпение, с
каким он жаждет услышать ее историю. И тогда без лишних церемоний мисс
Мэтьюз начала свой рассказ, который вы найдете в следующей главе.
Однако прежде, чем мы завершим эту, необходимо, пожалуй, молвить
исподтишка словечко-другое критикам, которые, возможно, начали выражать не
меньшее изумление, нежели мистер Бут, по поводу того, что женщина,
обладающая, как мы отмечали, несравненной способностью проявлять нежность,
мгновение спустя после того, как ласковые слова слетели с ее уст, выражает
чувства, подобающие скорее устам Далилы {29}, Иезавели {30}, Медеи {31},
Семирамиды {32}, Фаризат {33}, Танаквили {34}, Ливиллы {35}, Мессалины {36},
Агриппины {37}, Брюнхильды {38}, Эльфриды {39}, леди Макбет {40}, Джоанны
Неаполитанской {41}, Кристины Шведской {42}, Кэтрин Гайс {43}, Сарры Малколм
{44}, Кон Филипс {Хотя эта последняя - не из самых худших (примеч. Г.
Филдинга).} {45} или любой другой героической представительнице слабого
пола, о коей нам поведала история - священная или светская, древняя или
новая, вымышленная или подлинная.
Мы настоятельно просим таких критиков помнить, что на тех же самых
английских широтах, где прелестным днем, 10 июня {46}, под безмятежными
небесами влюбленный якобит, лобзаемый благоуханным дыханием зефира, собирает
букет белых роз, дабы украсить им лилейную грудь Целии, на следующий день,
11 июня, неистовый Борей {47}, пробужденный глухими раскатами грома, мчится
с устрашающим ревом и, неся грозу и ненастье, повергает надежды земледельца
в прах, - ужасное напоминание о последствиях свершившейся революции {48}.
Не забудем опять-таки и того, что та же самая Целия - воплощение любви,
приветливости и кротости, которая напевает песнь, прославляющую юного
искателя приключений {49}, таким чарующим голосом, что ему могли бы
позавидовать даже сирены, спустя день или, возможно, часом позже с горящим
взором, нахмуренным челом и с пеной у рта вопит об измене и мелет всякий
вздор, споря о политике с какой-нибудь красоткой, придерживающейся иных
взглядов.
Если же критик является вигом {50} и ему, следовательно, не по вкусу
такие уподобления, как слишком уж снисходительные к якобитам, то пусть он
удовольствуется в таком случае нижеследующей историей.
В пору юности случилось мне сидеть во время спектакля в ложе позади
двух дам, в то время как напротив нас на балконе находилась неподражаемая
Б....и К....с {51} в обществе молодого человека, не слишком, судя по его
виду, церемонного или тем более степенного. Одна из дам, помнится, заметила
второй: "Случалось ли вам видеть девушку, скромнее и невиннее той, что сидит
перед нами? Какая жалость, что такому существу грозит бесчестье; а ведь ей,
пожалуй, не избежать беды, раз уж она оказалась в обществе этого хлыща!" Эта
дама была неплохим физиогномистом, ибо не нашлось бы на свете более
красноречивого воплощения скромности, невинности и простодушия, нежели то,
которое природа запечатлела на лице этой девушки; тем не менее, несмотря на
целомудренную внешность (не забудь, мой критик, - это было в дни моей