"Генри Филдинг. Амелия" - читать интересную книгу автора

но тут Бут, к несчастью, упомянул ее отца, и скорбь охватила ее с новой
силой. "Зачем, зачем вы произносите имя этого дорогого для меня человека? Я
опозорила его, мистер Бут; я недостойна называться его дочерью!" Будучи не в
состоянии продолжать, она вновь разразилась рыданиями.
Дважды излив таким образом свои чувства - печаль, стыд, или, если
угодно читателю, свой гнев - мисс Мэтьюз взяла наконец себя в руки. По
правде говоря, подобные вспышки отчаяния суть, по моему суждению, такие же
выделения организма, как и любые другие из тех, которые врачи именуют
критическими для течения болезни и которые облегчают вернее всякого
лекарства, какое только способны предложить целительные философские теории.
Придя в себя, миссис Винсент устремила взор на Бута, застывшего подле
нее в полной растерянности, и обратилась к нему с обольстительнейшей
нежностью, искусством которой владела в совершенстве;
- Ни ваше замешательство, капитан Бут, ни тем более сочувствие, которое
вы так чистосердечно мне выражаете, ничуть мне не удивительны: ведь я
прекрасно знаю, какое доброе у вас сердце; но, мистер Бут, поверьте мне,
когда вы узнаете все, что случилось со мной за эти годы, ваше удивление,
возможно, пойдет на убыль, но сочувствие ваше должно только возрасти. Ах,
сэр, вам неведом источник моих горестей!
- Надеюсь, что так, сударыня, - пробормотал он, - ибо я не в силах
поверить услышанному... насчет убийства...
- Убийства! - вскричала она вслед за ним, вскочив с кресла. - О, это
звучит для меня, как музыка! Но в таком случае вам известна причина моего
ареста, мое торжество, мой восторг, мое возмездие! Да-да, мой друг, я
вонзила перочинный ножик прямо ему в сердце вот этой самой рукой. Увы,
жестокая судьба не позволила обагрить ее ни каплей его крови. Поверьте, сэр,
эту кровь, я ни за что бы не стала смывать. Мне не посчастливилось, но зато
какое счастье я испытываю, вспоминая, как кровь ручьями текла по полу; я
видела, как она отхлынула от его щек, видела, как он пал жертвой моей мести.
Справедливо ли называть казнь негодяя убийством? Закон, возможно, и называет
это так. Пусть себе называет, как ему угодно, и карает меня, как ему
заблагорассудится. Покарать меня! О, нет - это не во власти человека...
этого чудовища. Мистер Бут, со мною все кончено, я отомщена и свела счеты с
жизнью; пусть отнимут ее, когда захотят!
После такой речи, бросавшей вызов небесной милости, наш бедный герой
побледнел от ужаса. "Что я слышу?" - невольно вырвалось у Бута, несмотря на
редкостную его отвагу; да и стоит ли этому удивляться, когда голос, взгляды,
жесты собеседницы идеально выражали обуревавшие ее чувства. Облик ее в ту
минуту был таков, что его было бы не под силу ни описать Шекспиру, ни
нарисовать Хогарту {27}, ни сыграть Клайв {28}, - это было совершенное
воплощение ярости.
- Что вы слышите? - повторила она. - Вы слышите негодующий голос самой
оскорбленной из женщин. Вам, судя по всему, рассказали об убийстве, но
известны ли вам мотивы, мистер Бут? Навестили ли вы, вернувшись в Англию, те
края, где мы с вами встречались прежде? Скажите мне, известна ли вам моя
злосчастная история? Ответьте мне прямо, друг мой?
Бут замялся; в самом деле до него доходили кое-какие слухи, причем
рисующие ее в не слишком выгодном свете. Не дожидаясь, пока он найдется с
ответом, мисс Мэтьюз воскликнула:
- Что бы вам не рассказывали, вам, конечно же, неизвестны все те