"Генри Филдинг. Дневник путешествия в Лиссабон " - читать интересную книгу автора

градуса южнее Экса, должен быть теплее и мягче, а зима короче и не так
пронзительна.
Нетрудно оказалось найти и корабль, отправлявшийся в город, с которым
мы вели столь оживленную торговлю, и уже очень скоро мой брат сообщил мне,
как замечательно обслуживают пассажиров на одном корабле, отбывающем в
Лиссабон через три дня.
Я с жадностью ухватился за это предложение, хотя времени оставалось
мало, и, поручив брату договориться о нашем плавании, стал поспешно готовить
в путь мою семью.
Но спешка наша оказалась излишней: капитан дважды переносил день
отплытия, и наконец я пригласил его к себе в Фордхук пообедать на целую
неделю позже того дня, когда он обещал - и твердо обещал - сняться с якоря.
Он явился ко мне, как мы уговорились, и, когда мы обсудили все дела,
покинул меня, положительно приказав быть на борту в ближайшую среду: он-де
спустится с отливом в Грейвзенд и там не задержится ни на час, будь то хоть
ради самого именитого человека в мире.
Мне он посоветовал добраться до Грейвзенда посуху и там дожидаться его
корабля, назвав для этого много резонов, причем каждый из них, это я хорошо
помню, ранее упоминался среди тех, которые приводились за то, чтобы
погрузиться на борт близ Тауэра.

Среда, июня 26-го, 1754. В этот день взошло самое печальное солнце,
какое я когда-либо видел, и застало меня уже проснувшимся в моем доме в
Фордхуке. При свете этого солнца мне предстояло, как я считал, в последний
раз увидеться и проститься с несколькими созданиями, которых я любил
материнской любовью, руководимый природой и страстью, не излеченный и не
закаленный доктриной всей философской школы, где я учился переносить
страдания и презирать смерть.
В таком-то положении, не в силах справиться с природой, я полностью ей
подчинился, и она сделала из меня такого же дурака, как делала до сих пор из
любой женщины: притворившись, что разрешает мне насладиться, заставила меня
восемь часов подряд терпеть общество моих малышей; и сомневаюсь, чтобы за
это время я не вытерпел больше, чем за все время моей болезни.
Ровно в полдень карета моя была подана, и едва мне это сообщили, как я
перецеловал по очереди всех моих ребят и с решительным видом к ней
направился. Моя жена - вот кто держался больше как героиня и философ и в то
же время как нежнейшая из матерей - и моя старшая дочь последовали за мной;
кое-кто из друзей поехал с нами, другие тут же простились; и я слышал, как
меня вполголоса хвалят за мою выдержку, причем в таких словах, на какие я
прекрасно знал, что не имею права; в чем должны признаваться в подобных
случаях все другие такие философы, если есть у них хоть капля скромности.
За два часа мы доехали до Редриффа и сразу же погрузились на судно с
тем, чтобы отчалить на следующее утро; но так как это была годовщина
восшествия на престол, и значит - нерабочий день на таможне, капитан не мог
покончить все дела с кораблем до четверга; потому что эти праздники
соблюдаются так же строго, как праздники папистского календаря, и в числе им
тоже не уступают. Могу еще добавить, что и те и другие противоречат духу
торговли и тем самым contra bonum publicum {Противны общественному благу
(лат.).}.
До того как попасть на корабль, нужно было погрузиться в лодку, а это