"И.Г.Фихте. Факты сознания: назначение человека " - читать интересную книгу автора

выходящего за пределы познания чисто телесного мира (такое допущение
делается ей не вполне последовательно и именно потому, что объекты такого
знания встречаются и в опыте и вследствие этого о них преподается в школах),
высшей мудростью для нее становится сомневаться во всем и ни в одном вопросе
не становиться ни за, ни против. В этой нейтральности, в этой непоколебимой
беспартийности, в этом невозмутимом равнодушии ко всякой истине эпоха видит
истинную и совершенную мудрость, и обвинение кого-нибудь в том, что у него
есть система, является в такое время безвозвратно отнимающим честь и доброе
имя человека опозорением. Научные хитросплетения ведь изобретены только для
того, чтобы молодые люди низших сословий, не имевшие возможности видеть
высший свет, играя ими, развивали свои способности для будущей житейской
практики; для этой цели одинаково хорошо всякое мнение и всякий тезис, как
положительные, так и отрицательные, и смешным недоразумением было бы
принимать шутку всерьез и интересоваться каким-нибудь из этих тезисов как
чем-то значительным и ценным.
В области воздействия на природу и пользования ее силами и плодами
такая эпоха интересуется лишь непосредственно и материально полезным, дающим
жилище, одежду и пищу, дешевизной, удобствами и - это высшее, до чего
способна подняться эпоха, - модой; она не знает того высшего господства над
природой, которое налагает на последнюю несмотря на ее сопротивление,
величественную печать человечества, как рода,


32

т. е. печать идей, и в котором состоит истинная сущность прекрасного
искусства, а если ей говорят о нем отдельные вдохновенные личности, она
осмеивает его как глупость и мечтательность; таким образом оставшаяся еще у
такой эпохи механическая часть искусства превращается в новое поприще для
моды, в орудие изменчивой и потому вовсе не соответственной вечности идеи
роскоши. В области правового устройства государств и управления народами
такая эпоха или будет, побуждаемая ненавистью к старому порядку, строить
государственные конституции на воздушных и бессодержательных абстракциях и
пытаться управлять выродившимися поколениями посредством высокопарных фраз,
без твердой и непреклонной внешней власти, или же, руководимая своим идолом,
опытом, и при всяком великом или малом поводе наперед уже убежденная в том,
что нам самим не выдумать ничего, она будет поспешно хвататься за летописи
прошлого, чтобы вычитать, как когда-то поступали в подобных положениях, и
отсюда почерпнуть закон своей деятельности; так из пестро сшитых друг с
другом лоскутков различных отживших эпох она будет составлять свое
политическое существование, тем самым явственно обнаруживая собственное
сознание своего ничтожества. В области нравственности она признает за
единственную добродетель преследование собственной пользы, и самое большее,
что она к этому добавляет (отчасти видимости ради, отчасти же по
непоследовательности), это - деятельность в пользу других, разумеется, когда
это не противоречит нашей собственной выгоде, а единственным пороком она
объявляет упущение своей выгоды. Она будет утверждать и - ко всякому
возможному поступку ей нетрудно подыскать неблагородный побудительный мотив,
ибо ей совершенно незнакомо благородное - даже будет доказывать, что так
действительно думали и действовали все люди, когда-либо жившие и живущие