"И.Г.Фихте. Факты сознания: назначение человека " - читать интересную книгу автора

(стремление к последнему вытекает из стремления к первому). Поэтому для
эпохи, разрывающей с разумным инстинктом и не обретшей на место этого
инстинкта разума в другой форме, не остается ничего реального, кроме жизни
личности и всего с ней связанного. Разъясним подробнее этот важный и
определяющий дальнейшее исследование вывод.


25

Разумный инстинкт и вообще разум во всякой форме, сказали мы,
определяют исключительно жизнь и отношения рода. Это вытекает из следующего
положения, которое не может быть здесь доказано и приводится лишь как лемма
из высшей философии, где оно строго доказуемо; существует лишь одна жизнь,
единая в отношении живущего субъекта, т. е. существует лишь единое живое,
единый живой разум, - отнюдь не в том смысле, чтобы (как довольно часто
говорят и признают) разум был единой, всегда себе равной и с собой согласной
силой и свойством разумных существ, которые, несмотря на это, существуют
сами по себе и к существованию которых лишь присоединяется этот разум, как
свойство, без которого они во всяком случае могли бы существовать, а в том
смысле, что разум есть единственно возможное, на себе самом основывающееся и
покоящееся бытие и жизнь, которой лишь дальнейшая модификация, определение,
изменение и индивидуальное проявление есть все, что является существующим и
живым. Это положение не ново для вас, оно содержалось уже в данном
предыдущей лекцией изображении разума, на которое я обратил особенное ваше
внимание, прося вас твердо удержать его в своей памяти. Не имея возможности
доказать здесь это положение, я попытаюсь, по крайней мере, исторически
разъяснить его: величайшее заблуждение и истинное основание всех остальных
заблуждений, завладевших нашей эпохой, состоят в том, что индивидуум мнит,
будто он может сам по себе существовать и жить, мыслить и действовать, и
думает, будто он сам, данная определенная личность, есть мыслящее в его
мышлении, тогда как на самом деле он - лишь единичная мысль единого
всеобщего и необходимого мышления. Меня вовсе не удивит, если последнее
утверждение будет встречено, как чудовищный парадокс; я слишком хорошо знаю,
что такая иллюзия может возникнуть только потому, что с речами о современной
эпохе приходится обращаться лишь к современной же эпохе, основной характер
которой именно в том, если я не ошибаюсь, и состоит, что она не знает этого
утверждения, а когда слышит его, считает в высшей степени неправдо-


26

подобным и парадоксальным. Возражать против этого утверждения возможно,
только основываясь на личном самочувствии, существования которого, как факта
сознания, мы вовсе не отрицаем, ощущая его в себе в такой же мере, как и
всякий другой человек. Но мы отрицаем компетентность этого самочувствия там,
где дело идет об истине и истинном существовании, так как мы твердо
убеждены, что на эти вопросы дает ответ нечто совсем иное, чем совершенно
обманчивые факты сознания; и мы обладаем полной возможностью доказать,
исходя из соответственной точки зрения, свое отрицание решающими
основаниями. Высказать и исторически сообщить это утверждение мы должны были