"Лион Фейхтвангер. Братья Лаутензак" - читать интересную книгу автора

Оскар насытился, но еще не мог уйти домой - он был слишком возбужден
музыкой. В памяти его возникали сами собой образы некоторых почитательниц -
за последнее время он их совсем забросил, - и больше всего его волновало
воспоминание об Альме, портнихе, о ее пышных прелестях. Несмотря на поздний
час, он позвонил ей, и она после некоторого сопротивления согласилась, -
ладно, пусть приезжает.
Оскар явился в своем парадном сюртуке. Его вид показался ей забавным и
вместе с тем внушительным. Этот вечер стал знаменательным и для нее.
На другое утро, еще не очнувшись от глубокого и блаженного сна, Оскар
услышал пронзительный телефонный звонок. Он сердито взял трубку. Звонил
Гансйорг.
- Баронесса Третнов приехала, - возвестил он. - Она хочет тебя видеть
как можно скорее. Она остановилась в "Четырех временах года". Ждет твоего
звонка.
Оскар вздрогнул от сладостного страха. Вот судьба и вознаградила его за
то, что он внял своему внутреннему голосу, а не пошлым умствованиям. И эта
награда воплощена в образе Хильдегард фон Третнов.
"Она ждет твоего звонка". Осторожнее. Он так близок к цели, что нельзя
допустить ни единого неверного шага. С самого начала их отношений он должен
показать этой важной берлинской даме, кто кому подчиняется.
- Ты слышишь? - спросил на том конце провода Гансйорг. - Она ждет
твоего звонка.
- Ей придется долго ждать, - отозвался Оскар. - Если этой даме
что-нибудь от меня угодно, пусть соблаговолит сама пожаловать ко мне.
Наступила короткая пауза. Потом звонкий голос на том конце провода
начал браниться:
- Идиот, скотина, кастрат паршивый!
Так бранился в детстве десятилетний Ганс, когда старший брат, поставив
его в безвыходное положение, бросал на произвол судьбы. Оскар повесил
трубку. Через две минуты Гансйорг позвонил опять. Он сказал почти с мольбой:
- Ты же все-таки не можешь требовать от такой дамы, как фрау фон
Третнов, чтобы она побежала к тебе в твою конуру на Румфордштрассе.
- А я этого от нее требую, - сказал Оскар. - Чем браниться, как
ломовой, ты бы лучше подумал о моих мотивах. Если я так мало значу для твоей
Третнов, что она не может даже потрудиться прийти ко мне, то и все это дело
гроша ломаного не стоит. Тогда я остаюсь в Мюнхене и подписываю договор с
Гравличеком. Кстати, вчерашний "Тангейзер" был очень хорош. Большое спасибо
за билет.
И он опять повесил трубку. В его душе звучали вчерашние хоры:
"Аллилуйя, аллилуйя". Совершенно ясно, что если уж эта Третнов прикатила из
Берлина в Мюнхен, то ее не испугает расстояние от "Четырех времен года" до
Румфордштрассе, тут не может быть сомнений. Оскар сладко потянулся, улегся
на бок и, успокоенный, снова заснул.
Около полудня он вышел из дому. Его потянуло в "Новую Пинакотеку",
большую городскую картинную галерею. Ему хотелось еще раз посмотреть
некоторые портреты, написанные художником Францем Ленбахом. Среди них были
надменные и соблазнительные аристократки, Мольтке и Бисмарк, принц-регент
Луитпольд и Рихард Вагнер. Белые плечи дам выступали из пышных платьев,
мужчины были в кирасах, в тяжелых одеждах или в бюргерском платье прошлого
века; на некоторых были такие же сюртуки, как тот, в котором Оскар вчера был