"Лион Фейхтвангер. Братья Лаутензак" - читать интересную книгу автора

собираюсь. Я слишком тебе благодарен. Сегодняшний вечер для меня
знаменателен.
Светлые глаза Ганса горели в полумраке, они казались Оскару волчьими.
- Я поведу тебя на такие вечера, мой милый, которые будут для тебя еще
во много раз более знаменательны, - ответил он. - И не собираюсь мстить тебе
за то, что ты тогда наябедничал. Я отплачу тебе добром за зло. Но сейчас я
слишком устал и не могу вдаваться в подробности. Мы поговорим, когда оба
отдохнем. - И опять обратил на Оскара огоньки своих волчьих глаз; а тот не
мог понять, что в этих глазах - нежность или насмешка.
Несколько дней спустя, когда они снова сидели в номере гостиницы, Ганс
вернулся к этим намекам. Настало время, заявил он, поговорить о будущем
Оскара. Он закурил сигарету, уселся поудобнее и предложил брату подробно
рассказать о своем положении.
Оскару очень метала стоявшая посреди комнаты раскрытая элегантная
картонная коробка с принадлежностями мужского туалета - рубашками, носками,
галстуками; у Гансйорга теперь завелись деньги, и эту объемистую картонку
ему, должно быть, только что доставили из магазина. Оскар выразительно
посмотрел на нее, но Гансйорг не двинулся с места, а Оскару не хотелось
омрачать разговор, настаивая на том, чтобы Ганс убрал ее. Поэтому он все же
начал, не обращая внимания на мешавшую ему коробку.
Он рассказал о предложениях фокусника Пранера, по прозванию Калиостро,
и о том, как упорно от них отказывался. Сообщил о договоре, который с ним
намерен был заключить профессор Гравличек, и не забыл подчеркнуть, что
Тиршенройтша ради этого договора отдала за бесценок своего "Философа", столь
дорогого ее сердцу.
- Ну что ж, эта дама не скупится - оплачивает запоздалую весну любви,
заметил Гансйорг.
- Я очень просил бы тебя, - ответил с обычным высокомерием Оскар,
воздержаться от подобных шуток по адресу Анны Тиршенройт.
Гансйорг миролюбиво пояснил:
- Моя шутка имеет только одну цель: чтобы ты не попал в лапы
сомнительной компании ученых-педантов, и притом за какие-то две с половиной
сотни марок.
- Ты этого не понимаешь, - отозвался Оскар скорее виноватым, чем
возмущенным тоном.
- Понимаю, понимаю, - сказал Гансйорг, - этим договором ты хочешь
купить себе внутренний покой, собранность, возможность предаваться
созерцанию. Тут я могу тебя понять. Но двести пятьдесят марок - это только
двести пятьдесят марок, особенно на них не разживешься. - Он встал; его
бесцветные глаза смотрели на брата чуть насмешливо, почти с состраданием. -
Наш покойный папаша, - продолжал он, - и учитель Данцигер, наверное, сказали
бы: "Другого такого отпетого лодыря, как Оскар, не найти". - Потом твердо и
решительно закончил: - Договор этот, конечно, бред. Я очень рад, что успел
вмешаться.
Наступило молчание. Вскоре Оскар спросил:
- Что же теперь делать? - Показав слишком явно свою беспомощность, он
тут же рассердился на себя и веско добавил: - Я могу, конечно, в любую
минуту пойти на сотрудничество с Пранером. Денег была бы куча. Но я останусь
верен телепатии, от нее я больше не отступлюсь, это решено твердо.
Гансйорг наслаждался ситуацией. Значит, опять допрыгался. Вот он, этот