"Лион Фейхтвангер. Симона " - читать интересную книгу автора

Симона идет по лестнице. Сначала она без труда поднимается со ступеньки
на ступеньку, но ступенькам не видно конца, и это вовсе не дворцовая
лестница, - оказывается, она ведет на башню собора Парижской богоматери.
Лестница вьется винтом. Симона поднимается все выше, выше и спрашивает у
людей, спускающихся вниз:
- Сколько ступенек осталось до верху?
И люди отвечают:
- Триста сорок две, мадемуазель, вам бы, собственно, следовало знать.
И она продолжает подниматься и, пройдя с полсотни ступенек, снова
спрашивает у встречных:
- Сколько еще осталось ступенек?
И снова ей отвечают с укором:
- Триста сорок две. - И сколько она ни поднимается, впереди все те же
триста сорок две ступени.
Она останавливается, надо передохнуть, спина болит, в боку колет. Она
очень боится, что не выдержит.
И опять она начинает подниматься вверх, но латы ужасно тяжелые, и знамя
давит на плечо. Гораздо умнее было бы заказать знамя подешевле, поменьше,
она просто не в силах уже тащить эту тяжелую корзину с письмом. Когда она
смотрит сквозь просветы вниз, она видит там светло-коричневые крыши
Сен-Мартена, а на них сидят чудища и химеры, те, что на соборе Парижской
богоматери, и, как высоко она ни поднимается, они остаются на прежней
высоте, они никак не хотят опуститься глубже. Нет, она ни за что не
доберется вовремя. И если дофин спросит у нее: "Почему ты так поздно?" - она
ничего не сможет ответить. А ведь она сразу же собралась, как только
получила письмо.
Но вот стоит дофин, она узнала его по черному с серебром мундиру, - в
торжественных случаях супрефект всегда надевает такой мундир.
- Прежде всего присядьте и отдышитесь, моя милая крошка, - говорит
дофин; у него высокий, глухой голос, слегка рассеянный взгляд, но манеры
приятные, и он совсем не внушает ей страха. - Очень мило, что вы тотчас
откликнулись и пришли. Вы получили мое письмо своевременно? Я уж опасался,
что оно затеряется, в стране нынче страшная неразбериха, в том числе и на
почте. Вы нам очень нужны, мадемуазель.
Она разговаривает с дофином как с ровней.
- Вы знали моего отца, милостивый дофин, не правда ли? - спрашивает она
доверчиво.
- Конечно, - отвечает дофин. - Я поручал ему множество дел, он сослужил
мне большую службу. Но из Конго, куда я послал его, он не вернулся. Какая-то
таинственная история. Моя полиция ничего не могла выяснить. Боюсь, что она
подкуплена. Между нами говоря, полагаю, что его отравили двести семейств,
действуя в сговоре с господами из моего Французского банка, крупными
промышленниками и аристократами. Они отравили его, потому что результаты его
исследований оказались им не по вкусу. Мне очень трудно с этими двумястами
семействами, и больше всего с семейством девяносто семь. Неугодным им людям
они чуть что подсыпают яду, бросают в концентрационные лагеря, огонь и
железо обрушивают на простой народ.
Я тут ни при чем. Мне бы очень хотелось заслужить прозвище "Доброго".
Если же так будет продолжаться, я останусь просто Карлом Седьмым.
Симона смотрит на него ласково, пожалуй, даже сочувственно. Мосье