"Лион Фейхтвангер. Симона " - читать интересную книгу автора

Она всегда курила, когда обсуждались серьезные, деловые вещи, это позволяло
ей удлинять паузы в разговоре и тщательнее обдумывать ответы.
Мадам, несомненно, сильно устала, и потому, что было уже очень поздно,
и потому, что пришлось долго ждать сына к ужину, однако она как ни в чем не
бывало сидела в своем высоком кресле, прямая, затянутая в корсет, прижав к
груди огромный двойной подбородок. Очевидно, она не хотела, чтобы сын вел
разговор с супрефектом без ее бдительного присутствия.
- Закрой дверь в столовую, Симона, - приказала она, когда Симона,
разлив кофе по чашкам, собиралась уйти. Было ясно - Симона в кухне не должна
слышать, о чем пойдет речь в гостиной.
Но хотя дверь и была закрыта, голоса из гостиной доносились к Симоне в
кухню, где она мыла посуду. Высокий глухой голос мосье Корделье казался
взволнованным, супрефект требовал, по-видимому, передачи машин. И дядя
Проспер отвечал раздраженно, он говорил громко, долго и быстро, голос его
был звучнее обычного. Потом становилось тихо, и Симона знала, что теперь
говорит мадам, - как бы тихо она ни говорила, все молчат и слушают.
Симоне нетрудно было себе представить, как протекает разговор в
гостиной, и она заранее знала, чем он кончится. Уже не раз происходили
разногласия между супрефектурой и фирмой Планшар. Мосье супрефект никогда не
умел отстоять своей точки зрения. И сегодня не сумеет, тем более что в
разговоре принимает участие мадам. "Спорю на бутылку перно, что не беженцам
достанутся машины". Кофе и коньяк - вот и вся награда супрефекту за
мытарства его ночного путешествия на виллу Монрепо.
Не годится ей так думать о дяде Проспере. Не годится смотреть на дядю
Проспера злыми глазами Мориса, ведь у Мориса все плохие, он над всеми
издевается. А ведь дядя Проспер делает людям много добра, он первейший
филантроп в Сен-Мартене, все это говорят. Да так оно и есть. К ней он
относится всегда как родной отец. Когда она вспоминает, как весело, чутко,
по-товарищески он исполнял все ее ребячьи прихоти, у нее светлеет на душе. И
каким хорошим он был тогда, в Париже. Он ничего не жалел, ни времени, ни
труда, ни денег, только бы доставить ей побольше удовольствий. Брал ее с
собой повсюду, все ей показывал. Она ела в лучших ресторанах, была в опере,
а когда ей нравилась какая-нибудь вещь в магазине, он покупал ее без
разговоров. И даже с капризами ее считался. Она помнит, как они пришли в
собор Парижской богоматери, и ему очень хотелось подняться на башню, а она
отказывалась, не объясняя почему. Не могла же она ему сказать, что ей не
хочется портить воспоминания, связанного с отцом. И он не настаивал и
покорился. А если ему хотелось провести вечер без нее, он заботился о том,
чтобы она не оставалась в гостинице одна. В один из таких вечеров она
отправилась с дочерьми дядиного знакомого в Лувр. В тот вечер в Лувре были
ярко освещены залы скульптур. Она никогда не забудет, как она, затаив
дыхание, стояла перед статуей крылатой богини Победы, а потом всю ночь
думала о том, какое лицо могло быть у этой богини.
Прекрасные дни провела она в Париже с дядей Проспером. Он столько для
нее сделал. Он доволен, когда может доставить кому-нибудь радость.
Но все-таки очень странно. Дядя любит ее и вместе с тем терпит, что
мадам относится к ней так холодно и враждебно. Симона скромна, она готова
делать самую черную работу. Но мадам часто задает ей никому не нужную
работу, она старается подчеркнуть, что Симона всего лишь служанка, не
больше. Почему дядя Проспер допускает такое?