"Лион Фейхтвангер. Рассказы" - читать интересную книгу автора

злобы и забыл ему это, ибо немногим ниспослали боги дар песнопенья и
власть над словом. Да и что еще оставалось старцу делать в годы женихов?
По собственному опыту знал Одиссей: нет подлей ничего, чем наш ненавистный
желудок и его нужда. Желудок - самовластный властитель и тиран, он требует
пищи и заставляет даже строптивых и претерпевших насилие позабыть свой
гнев.
Потому Одиссей не покарал певца за то, что он служил женихам, и
приказывал ему все снова и снова повествовать себе об убиении женихов.
Фемий повиновался охотно: мерно и нараспев рассказывал он о ста
восемнадцати убитых. И о других подвигах Одиссея Фемий должен был петь
своему господину. Стихи рокотали, как волны моря, обильного рыбой, а
Одиссей слушал.
Порой, когда слух его и сердце еще полны были божественным напевом, он
сидел один на берегу виннотемного моря. Сладостно было с твердой земли
смотреть на соленое море и в безмятежности вспоминать его угрозы. Но часто
нападала на него мучительная тоска по прошедшему. Конечно, он знал, каково
бывает на душе человека в беде. Сердце обрывается, ты слезно молишь богов
и проклинаешь собственную глупость и заносчивое любопытство, погнавшее
тебя навстречу всем опасностям; а стоит выбраться из беды, ты даешь обеты
отныне быть мудрым и избегать безрассудства. Но это сильнее тебя: вскоре
ты снова тоскуешь и мечтаешь о коварной пучине.
Шестьдесят лет было уже Одиссею и страсти его ослабели. Но порой он
чувствовал себя словно бы двадцатилетним, и брови его хмурились, когда он
сравнивал то, как прежде отважно и мощно бороздил он пурпурноцветное море,
и то, как теперь, забившись в свой угол, он проводит остаток дней. Много
дорог вело по широкой земле, повсюду волновалось море, обильное рыбами,
кораблями и чудовищами, и за всеми далями жили люди, которых он не знал, и
были вещи, о которых он не ведал.
Последние чужестранцы, которых он видел, были феакияне. Свыше меры
разумные и счастливые, они обитали на далеком острове Схерии, на краю
света, и часто любопытный Одиссей раздумывал об их нраве и об их обычаях.
Ибо феакийцы непохожи были на прочих людей. Богоравные ахеяне, и те, что
жили на материке, и те, что населяли острова, если им казалось мало
собственного добра, шли походом на далеких людей востока, о чьих
сокровищах довелось им прослышать, чтобы с мечом в руке эти сокровища
разграбить. А феакияне не прилежали душой к войне и не дорожили славой
сокрушителей крепкозданных городов. Вместо этого они создавали всякие
блага своим разумным, исполненным мудрого порядка трудом: они строили дома
просторней и богаче, чем у других людей, они делали прекрасную утварь и на
своих прочных пятидесятидвухвесельных кораблях отправляли ее за море, в
разные места земного круга, обменивая свои изделья на сокровища народов,
столь же отдаленных, как они сами, и привозя с собою руды и пряности и
всякие диковины.
До боли ясно вставал перед взором старого Одиссея остров Схерия,
приветливая земля феакиян. Давно скрылась она у него из глаз. Богоравные
ахейцы не отваживались заплывать туда, на край бескрайнего моря, на своих
утлых ладьях, а феакияне, хоть и могли на своих надежных судах достичь
ахейских земель, не подавали о себе вестей. Иногда благородный Одиссей
сокрушался о том, что, когда боги забросили его на их богатый, веселый
остров, он не остался там подольше, чтобы перенять разум и нравы феакиян.