"Лион Фейхтвангер. Рассказы" - читать интересную книгу автора

И Одиссей, богатый уловками муж, повернулся к певцу и признался:
- Так я рассказывал, так оно и было, но только отчасти.
- Так поведай же мне об этом заново и все, - попросил его Демодок.
Одиссей повиновался ему и начал:
- Когда я усмирил Цирцею и разделил с ней прекрасное ложе, я
приготовился превратить моих спутников в людей. В руке у меня была
спасительная трава, данная мне Гермесом, вестником богов, волшебное
растенье моли; корень его был черен, цветок подобен белизною молоку, а
действие его божественно. Подойдя к закуту, я увидел всех своих товарищей
вместе, числом двадцать два, и, взглянув на них, я спросил себя: "Кто из
них Полит, который был мне всех дороже? И кто из этих белоклычистых свиней
- мой друг и двоюродный брат Ноемон? Кто из них Фроний, а кто Антиф? И
радость наполнила мне сердце, когда я подумал, что вот сейчас они
предстанут предо мной в прежнем, знакомом обличье. И, помавая могучим
корнем, я воззвал к ним: "Воспряньте, друзья и любезные спутники,
подойдите, чтобы я коснулся щетинистой вашей оболочки спасительной травою.
Едва я прикоснусь к вам, тотчас вы вновь обретете человеческий облик, -
долгое, прямо стоящее тело, гладкую кожу и милый нашим устам язык людей".
А они, слушая это, отступили прочь и забились в угол, явно страшась
меня с моим корнем. Я думал, что богиня, волшебница Цирцея, эта чародейка,
помутила им разум и сердце. И снова воззвал к спутникам и сказал им:
"Послушайте, друзья, и поймите меня. Бог Гермес дал мне эту траву моли,
чтобы разрушить злые чары. Позвольте мне прикоснуться к вашей щетине и
станьте снова людьми. Возвратитесь в прежний свой вид!" Но они еще
боязливей отступали, и хрюкали, и повизгивали от страха, словно я хотел
причинить им зло, и так как дверь закута была отворена, они выбежали мимо
меня наружу, часто семеня короткими ножками и унося подальше свои жирные
животы. Я же ничего не понимал, и в сердце у меня было смятенье.
Наконец, подкравшись, я сумел коснуться корнем одной из свиней. Тотчас
спала покрывавшая ее щетина, и предо мною предстал мой спутник Эльпенор,
самый младший из нас, заурядный юноша, не отличившийся в битвах и не
наделенный разумом. Он стоял передо мною прямо, в своем человечьем
обличье. Но он не заключил меня в объятья, как я ожидал, и не ликовал, и
не был счастлив. Нет, он стал упрекать меня, говоря: "Ты снова явился,
злой нарушитель покоя? Ты снова хочешь нас мучить, подвергать наши тела
опасностям и требовать решений от наших душ? Сладко быть тем, чем я был,
валяться в грязи на солнышке, радоваться корму и пойлу, хрюкать и не
ведать сомнений: так ли мне поступать или этак? Зачем ты пришел, зачем
насильно возвращаешь меня к ненавистной прежней жизни?" Так упрекал он
меня, плача и проклиная. Потом он пошел, напился допьяна и лег спать на
крыше Цирцеина дома. Но остальные спутники - свиньи - вернулись и
разбудили его своим хрюканьем и визгом. Ничего не соображая от опьянения и
сна, полный смутной тоски, кинулся он к ним навстречу, но угодил мимо
лестницы, упал с крыши и разбился насмерть. А он был единственный, кого
мне удалось расколдовать.
Многое пришлось мне перенесть, но этот час был самым страшным. Сердце в
моей груди стало тяжелым, оно оборвалось и упало, когда я понял: спутники
бегут от меня, желая остаться свиньями и не возвращаться в человеческое
обличье. Только одного я поймал и снова сделал человеком, - но как
ненадолго и к чему это привело!