"Лион Фейхтвангер. Статьи" - читать интересную книгу автора

страдают и смиряются - бессильные игрушки в руках власть имущих. И
опять-таки, возвышаясь и над этим образом, он, без всяких авторских
комментариев, только в силу своей сущности и судьбы, выступает как
олицетворение Бедняка, добродушного, невежественного, но исполненного
инстинктивной мудрости угнетенного человека. Ибо он порожден той самой
силой, которая создала народные песни и народный эпос, но еще
приумноженной художественным разумом мастера и простой всепроникающей
яростью потрясенного человека.
Американцы создали фильм о войне. Чех Гашек написал о войне народную
книгу. Первый великий эпос о нашей войне создал немецкий эпический
писатель Арнольд Цвейг.



О ВЛИЯНИИ И ОСОБЕННОСТЯХ АНГЛОСАКСОНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ


До войны среди народов белой расы безраздельно господствовала
французская литература. Французские пьесы оккупировали сцену; повсюду, где
только читали произведения белых людей, на первом месте были французские
книги. Но со времени войны англосаксы начали понемногу теснить французов
на этом поприще. Сегодня театральный репертуар уже немыслим без
произведений англосаксов, а их книги определяют вкус всех читающих и всех
пишущих.
Французская книга в наши дни - предмет роскоши, она - для витрины, для
праздника, ее место под стеклом. А послевоенное поколение не очень-то
умеет обращаться с подобными предметами роскоши. Прежде чем вложить во
что-нибудь свои деньги, свое участие, свою душу, оно должно тщательно
проверить, как это окупится. Англосаксонская литература - предмет
ежедневного потребления, и потому она пользуется любовью и спросом. В ней
мало "глубины" и романтики, поэзия отпускается только в виде довеска.
Главный ее элемент - факты, воплощенные и упорядоченные здравым смыслом.
Англосакс требует от своих писателей, чтобы они разбирались в реальной
жизни. Его больше привлекает, когда они обращаются к экспериментам, к
документальным и статистическим данным, чем к душе. Факты, информация
привлекают его к книге больше, чем взгляды писателя; наглядность для него
всегда важнее взгляда на вещи. Ему нужно но безумное и вдохновенное око, а
ясно судящий обо всем мозг. С недоверием относится он к поэту, который
познает мир интуитивно, сидя за столиком своего кафе или глядя из окошка
провинциального домика, увитого виноградом. Различие между поэтом и
писателем, для нас совершенно очевидное, англосаксу чуждо. Для него writer
- тот, кто пишет в прозе, a poet - тот, кто пишет в стихах. При этом он
убежден, что писатель, если его ведет к тому материал, автоматически
становится поэтом там, где это требуется. Распространенный у нас тип
"певца лесов и лугов", который, ссылаясь на вдохновение, презирает
внешнее, "физическое" правдоподобие, который лепечет нечто
многозначительное, хаотическое и многообещающее, не найдет слушателей
среди англосаксонской публики. Солидный фундамент, легко поддающийся
проверке, - вот что завоевало книгам англосаксов мировую значимость.
Поколение, сложившееся после войны, совершенно не интересуется информацией