"Лион Фейхтвангер. Настанет день" - читать интересную книгу автора

Луция. - Когда я узнала, что местом изгнания вы предназначили мне даже не
Сицилию, а пустынный остров Пандатарию, я, признаюсь, рассердилась и
боялась, что там будет очень скучно. Но эта ссылка была таким
переживанием, что жаль было бы не изведать его. Общаясь с десятком таких
же ссыльных, как и я, и с местным пролетарским населением, я убедилась,
что для внутренней жизни гораздо полезнее находиться на таком вот
пустынном острове, чем в Альбанском поместье или на Палатине.
"А я все-таки спрошу Норбана, - злобно подумал Домициан, - спала ли она
там с кем-нибудь и с кем именно".
- Когда вы соблаговолили вернуть меня, - продолжала Луция, - я почти
жалела об этом. Но я вовсе не отрицаю, что теперь, когда я вернулась, мне
после пустынной Пандатарии очень нравится здесь, в Альбанском имении.
- Мне следовало применить закон о прелюбодеянии во всей строгости, -
заметил, побагровев, Домициан. - Я должен был бы уничтожить вас, Луция.
- Вы капризны, мой владыка и бог, - ответила Луция, все так же
улыбаясь. - Сначала вы зовете меня обратно, а потом говорите грубости. А
не считаете ли вы, что несколько примитивно в любом случае прибегать к
таким кровавым решениям? - Луция подошла к нему вплотную - она была выше
Домициана - и слегка погладила его редеющие волосы. - Это дурной вкус,
Фузан, - сказала она, - и не свидетельствует о благородстве крови.
Впрочем, я ведь смерти не боюсь. Полагаю, вам это известно. И если бы мне
теперь пришлось умереть - смерть не слишком высокая плата за то, что я
получила от жизни.
Да, от жизни она умела взять все, что можно, Домициан должен это
признать. И смерти она действительно не боится, он в этом удостоверился. И
в том, что она извлекла нечто ценное даже из своего изгнания, он тоже не
сомневался. Нет, ее нельзя укротить, невозможно стать ее господином. Он
возмущался все вновь и вновь той дерзостью, с какой она отстаивала свою
правоту, и всякий раз эта дерзость сызнова покоряла его.
Он пытался найти в себе силы, чтобы устоять против нее. Ведь в
отсутствие Луции он убедился, что ее можно заменить. Разве Юлия не стала
ему больше чем наложницей? Разве он не ждет от Юлии ребенка? Разве и в его
жизни не было всяких событий, пока Луция отсутствовала?
- Я тоже кое-чего достиг, когда тебя не было, Луция, - сказал он
злобно. - Рим стал более римским, Рим стал более могущественным, сильным,
и теперь в Риме больше дисциплины.
Но Луция просто рассмеялась в ответ.
- Не смейся, Луция! - остановил он ее, это были и просьба и приказ. -
Это правда. - И добавил мягче, почти умоляюще: - Я ведь и ради тебя это
делал, я для тебя старался, Луция.
Луция сидела молча и смотрела на него. Она замечала в нем все мелочное
и смешное, но видела также его силу и способность властвовать. Одно она
понимала: если у кого-нибудь в руках сосредоточена такая чудовищная
полнота власти, как у ее Домициана, нужно быть очень большим человеком,
чтобы не злоупотреблять ею. Будничной трезвости рассудка она от него не
могла требовать, да и не требовала. Временами даже любила его за то, что
он так одержим уверенностью, будто его рукою действует и его устами
говорит бог. Ей казалось достойным презрения то, что он не может себя
пересилить и убить ее, вместе с тем в изгнании Луция не раз тосковала по
нем. Сейчас она смотрела на него задумчиво, затуманенным взглядом: она