"Лион Фейхтвангер. Настанет день" - читать интересную книгу автора

было решено, какие меры следует принять против неспокойных провинций,
какие привилегии нужно им предоставить и какие отнять. Подробно обсудили,
допустимо ли несколько смягчить предписания, ограничивающие разбивку новых
виноградников за счет пашен. Нельзя, чтобы эта необходимая реформа стала
уж слишком непопулярной. В заключение особенно долго остановились на давно
задуманных законах в защиту нравственности: распоряжениях, сдерживающих
все возраставшее стремление женщин к эмансипации, установлениях,
ограничивающих роскошь в одежде, предписаниях, допускавших более строгий
контроль над зрелищами. И опять советникам Домициана пришлось признать,
что, когда он говорил о своей миссии верховного жреца - самыми суровыми
мерами восстановить староримскую дисциплину и традиции, - это не было с
его стороны лицемерием. И если он безрассудно отдавался собственным
страстям и желаниям, то вместе с тем был глубоко проникнут верой в свою
миссию - вернуть народ на путь добродетели и к религиозным истокам древних
традиций. Римская дисциплина и римская мощь едины, одна не может
существовать без другой, строгая добродетель - основа империи. Неподвижно
и царственно сидел он за своим столом, вершил Дела - и казался говорящей
статуей. От него как бы исходила глубокая убежденность в своей миссии, и
хотя министры слышали эти откровения бога Домициана уже не раз, им
становилось жутко от его одержимости.
Но, впрочем, они деловито обсудили все вопросы под деловитым
руководством императора и без всяких обид друг на друга. Домициан сумел
слить себя и своих советников в единый организм, думавший единым мозгом.
Собрание затянулось, все мечтали об отдыхе, но император не разрешал ни
себе, ни своим советникам никакого перерыва.
И даже когда он наконец отпустил выбившихся из сил министров, Норбана
он все-таки задержал. Правда, он поступил бы разумнее, дав себе немного
передохнуть. Ведь впереди предстоял еще нелегкий семейный ужин. Знаток
людей, Элий оказался прав: император решил сначала увидеться с Луцией в
кругу семьи, а уже потом должно было последовать то объяснение с глазу на
глаз, которого он так желал и так боялся. Именно из-за этого объяснения
Домициан и решил предварительно побеседовать со своим министром полиции.
Ведь только Норбан мог дать материал против Луции, такой материал, который
пригодился бы императору для решительного разговора. Однако Норбан был
молчалив и сегодня, а у Домициана и сегодня вопрос не шел с языка. Он
ждал, чтобы Норбан заговорил сам. Это низость, что тот не дает по
собственному почину сведений своему государю. И все-таки Норбан упрямился
и молчал.
Император со вздохом отказался от надежды что-либо узнать о Луции. Но
поскольку Норбан был здесь, начал выспрашивать его о Юлии. Его отношение к
племяннице было двойственным и изменчивым. В свое время Тит, его брат,
предложил ему в жены свою дочь Юлию, но Домициан, стремившийся тогда стать
соправителем брата, решил, что от него хотят слишком дешево откупиться.
Потом, отчасти из ненависти к брату, отчасти потому, что его привлекало
полное ленивой прелести пышное тело Юлии, он уговорами и силой добился ее
покорности. После того как Тит выдал Юлию за их двоюродного брата Сабина,
даже именно поэтому, Домициан продолжал скандальную связь с ней. Теперь
Тит мертв, Домициану незачем больше его бесить, но он успел привыкнуть к
светловолосой, белокожей, медлительной Юлии. Она, видимо, полюбила его, а
он искал в этой любви прибежища, когда его особенно терзал гнев на