"Лион Фейхтвангер. Москва 1937" - читать интересную книгу автора

не заслуживающими доверия признаниями?
Ответ советских граждан. Это правильно, отвечают советские люди, на
процессе мы показали некоторым образом только квинт-эссенцию,
препарированный результат предварительного следствия. Уличающий материал был
проверен нами раньше и предъявлен обвиняемым. На процессе нам было
достаточно подтверждения их признания. Пусть тот, кого это смущает,
вспомнит, что это дело разбирал военный суд и что процесс этот был в первую
очередь процессом политическим. Нас интересовала чистка внутриполитической
атмосферы. Мы хотели, чтобы весь народ, от Минска до Владивостока, понял
происходящее. Поэтому мы постарались обставить процесс с максимальной
простотой и ясностью. Подробное изложение документов, свидетельских
показаний, разного рода следственного материала может интересовать юристов,
криминалистов, историков, а наших советских граждан мы бы только запутали
таким чрезмерным нагромождением деталей. Безусловное признание говорит им
больше, чем множество остроумно сопоставленных доказательств. Мы вели этот
процесс не для иностранных криминалистов, мы вели его для нашего народа.
Гипотезы с авантюрным оттенком. Так как такой весьма внушительный факт,
как признания, их точность и определенность, опровергнут быть не может,
сомневающиеся стали выдвигать самые авантюристические предположения о
методах получения этих признаний.
Яд и гипноз. В первую очередь, конечно, было выдвинуто наиболее
примитивное предположение, что обвиняемые под пытками и под угрозой новых,
еще худших пыток были вынуждены к признанию. Однако эта выдумка была
опровергнута несомненно свежим видом обвиняемых и их общим физическим и
умственным состоянием. Таким образом, скептики были вынуждены для объяснения
"невероятного" признания прибегнуть к другим источникам. Обвиняемым, заявили
они, давали всякого рода яды, их гипнотизировали и подвергали действию
наркотических средств. Однако еще никому на свете не удавалось держать
другое существо под столь сильным и длительным влиянием, и тот ученый,
которому бы это удалось, едва ли удовольствовался бы положением
таинственного подручного полицейских органов; он, несомненно, в целях
увеличения своего удельного веса ученого, предал бы гласности найденные им
методы. Тем не менее противники процесса предпочитают хвататься за самые
абсурдные гипотезы бульварного характера, вместо того чтобы поверить в самое
простое, а именно, что обвиняемые были изобличены и их признания
соответствуют истине. Советские люди только пожимают плечами
Советские люди смеются. Советские люди только пожимают плечами и
смеются, когда им рассказывают об этих гипотезах. Зачем нужно было нам, если
мы хотели подтасовать факты, говорят они, прибегать к столь трудному и
опасному способу, как вымогание ложного признания? Разве не было бы проще
подделать документы? Не думаете ли Вы, что нам было бы гораздо легче, вместо
того чтобы заставить Троцкого устами Пятакова и Радека вести изменнические
речи, представить миру его изменнические письма, документы, которые гораздо
непосредственнее доказывают его связь с фашистами? Вы видели и слышали
обвиняемых: создалось ли у Вас впечатление, что их признания вынуждены?
Обстановка процесса. Этого впечатления у меня действительно не
создалось. Людей, стоявших перед судом, никоим образом нельзя выло назвать
замученными, отчаявшимися существами, представшими перед своим палачом.
Вообще не следует думать, что это судебное разбирательство носило какой-либо
искусственный или даже хотя бы торжественный, патетический характер.