"Лион Фейхтвангер. Москва 1937" - читать интересную книгу автора

случайность. Так отвечает Ленин в своем завещании на вопрос о том, возможен
ли договор между Троцким и фашистами.
Троцкий о Троцком. Эмиль Людвиг сообщает о своей беседе с Троцким,
состоявшейся вскоре после высылки Троцкого на Принцевы Острова, около
Стамбула. Эту беседу Эмиль Людвиг опубликовал в 1931 году в своей книге
"Дары жизни". То, что было высказано уже тогда, в 1931 году, Троцким, должно
заставить призадуматься всех, кто находит обвинения, предъявленные ему,
нелепыми и абсурдными. "Его собственная партия, - сообщает Людвиг (я цитирую
дословно. - Л. Ф.), - по словам Троцкого, рассеяна повсюду и поэтому трудно
поддается учету. "Когда же она сможет собраться?" - Когда для этого
представится какой-либо новый случай, например война или новое вмешательство
Европы, которая смогла бы почерпнуть смелость из слабости правительства. "Но
в этом случае Вас-то именно и не выпустят, даже если бы те захотели Вас
впустить". Пауза - в ней чувствуется презрение. - О, тогда, по всей
вероятности, пути найдутся. - Теперь улыбается даже госпожа Троцкая". Так
отвечает Троцкий на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и
фашистами.
Правдоподобны ли обвинения, предъявленные Радеку и Пятакову? Что же
касается Пятакова, Сокольникова, Радека, представших перед судом во втором
процессе, то по поводу их возражения были следующего порядка: невероятно,
чтобы люди с их рангом и влиянием вели работу против государства, которому
они были обязаны своим положением и постами, чтобы они пустились в то
авантюрное предприятие, которое им ставит в вину обвинение.
Идеологические мотивы обвиняемых. Мне кажется неверным рассматривать
этих людей только под углом зрения занимаемого ими положения и их влияния.
Пятаков и Сокольников были не только крупными чиновниками, Радек был не
только главным редактором "Известий" и одним из близких советников Сталина.
Большинство этих обвиняемых были, в первую очередь, конспираторами,
революционерами; всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и
сторонниками переворота - в этом было их призвание. Все, чего они достигли,
они достигли вопреки предсказаниям "разумных", благодаря своему мужеству,
оптимизму, любви к рискованным предприятиям. К тому же они верили в
Троцкого, обладающего огромной силой внушения. Вместе со своим учителем они
видели в "государстве Сталина" искаженный образ того, к чему они сами
стремились, и свою высшую цель усматривали в том, чтобы внести в это
искажение свои коррективы.
Материальный вопрос. Не следует также забывать о личной
заинтересованности обвиняемых в перевороте. Ни честолюбие, ни жажда власти у
этих людей не были удовлетворены. Они занимали высокие должности, но никто
из них не занимал ни одного из тех высших постов, на которые, по их мнению,
они имели право; никто из них, например, не входил в состав "Политического
Бюро". Правда, они опять вошли в милость, но в свое время их судили как
троцкистов, и у них не было больше никаких шансов выдвинуться в первые ряды.
Они были в некотором смысле разжалованы, и "никто не может быть опаснее
офицера, с которого сорвали погоны", говорит Радек, которому это должно быть
хорошо известно.
Возражения против порядка ведения процесса. Кроме нападок на обвинение
слышатся не менее резкие нападки на самый порядок ведения процесса. Если
имелись документы и свидетели, спрашивают сомневающиеся, то почему не
держали эти документы в ящике, свидетелей - за кулисами и довольствовались