"Лион Фейхтвангер. Москва 1937" - читать интересную книгу автора

влияние на мышление писателя и художника, заставляя этот героический
оптимизм звучать лейтмотивом во многих произведениях. Но я не могу себе
представить, чтобы героические темы заняли такое огромное место в книгах,
фильмах и театрах, если бы это не поощрялось всеми средствами со стороны
руководящих организаций. Несомненно, писателю, рискнувшему отклониться от
генеральной линии, приходится не очень легко. Например, имя одного крупного
лирика, основными настроениями творчества которого является меланхолия,
осенние мотивы, во всяком случае никак не героический оптимизм, не
упоминается ни в прессе, ни в общественных местах, несмотря на то, что вещи
его еще печатаются, его читают и он вообще любим; страх перед запретным
пораженчеством выражается у тех, кто заведует средствами производства,
иногда прямо-таки в ребяческих формах. Например, рассказ, автором которого
является один известный писатель и в котором летчик ставит рекорд и потом
гибнет, был вычеркнут из сборника рассказов этого автора сверхбоязливым
редактором как "слишком пессимистический".
Героический оптимизм на сцене. Стремление не отклоняться от генеральной
линии героического оптимизма находит отражение на сцене еще более остро, чем
в книге, а особенно сильно оно звучит в фильмах. Здесь везде вмешиваются
контрольные организации, стремясь за счет художественного качества
произведения выправить его политические тенденции, усилить их, подчеркнуть.
Несомненно, героический оптимизм создал несколько замечательных
произведений, например "Оптимистическую трагедию" Вишневского и его фильм
"Мы из Кронштадта", или пьесу Афиногенова "Далекое", или уже упоминавшуюся
оперу Дзержинского "Тихий Дон". Здесь тенденция, как бы она ни была заметна,
не мешает, хотя, возможно, "Тихий Дон" только выиграл бы от того, если бы в
конце красным флагом взмахнули один раз вместо двух. Но в других
произведениях как в кино, так и на сцене слишком густо поданная тенденция
часто портит художественное впечатление, например пьеса "Интервенция" или
фильм "Последняя ночь", несомненно, представляющие в техническом отношении
очень большое мастерство, отталкивают своими слишком грубо, только белой и
черной краской, нарисованными характерами.
Переводчики. Возможно, что кто-нибудь спросит, как это я позволяю себе
выносить такие категорические суждения, после того как я сам признавался в
недостаточном знании языка. Это дает мне повод пропеть хвалебную песнь в
честь русских переводчиков. В Москве привыкли к тому, что приезжающий
иностранец не владеет местным языком, и там имеются переводчики, умеющие с
удивительной тонкостью входить с вами в контакт. Они сидят в театре или на
докладе рядом с вами и шепчут вам на ухо одно переведенное слово за другим
так искусно, что одновременно слышишь и русские слова, - пользуешься как бы
живым либретто, сидящим рядом с тобой, причем они делают это с таким
достойным удивления тактом, что почти забываешь прискорбное отсутствие
непосредственного понимания.
"И язык искусства оказался связан властью". Вернемся к нашей теме.
Серьезные современные пьесы или фильмы, если они трактуют иную,
неполитическую тему, почти не демонстрируются, поэтому у советских театров и
кино весьма скудный репертуар. Одна превосходная опера была снята, так как
она не соответствовала линии. Театрам, которые не желают играть
исключительно героически-оптимистическое, остаются только классики, и за них
хватаются. В мое пребывание в Москве произведения Шекспира шли не менее чем
на восьми сценах; кроме произведений Шекспира, в московских театрах можно