"Лион Фейхтвангер. Иудейская война ("Josephus" #1)" - читать интересную книгу автора

технике, их логике, - можно научиться. А чему не научишься - это восточной
силе видения, святости Востока. Народ и бог, человек и бог на Востоке
едины. Но это незримый бог: его нельзя увидеть, вере в него нельзя
научить. Человек либо имеет его, либо не имеет. Он, Иосиф, носил в себе
это ненаучимое. А в том, что он постигнет и остальное - технику и логику
Запада, - не было сомнений.
Он стал спускаться с Капитолия. На его смугло-бледном худом лице
удлиненные горячие глаза сверкали. Римляне знали, что среди людей Востока
многие одержимы своим богом. Прохожие смотрели ему вслед, кто - чуть
насмешливо, кто - с завистью, но большинству, и прежде всего женщинам, он
нравился, когда проходил мимо них, полный грез и честолюбия.


Гаю Барцаарону, председателю Агрипповой общины, у которого жил Иосиф,
принадлежала в Риме одна из наиболее процветающих фабрик художественной
мебели. Его главные склады помещались по ту сторону Тибра, в самом городе,
лавка для покупателей попроще - в Субуре и два роскошных магазина на
Марсовом поле под аркадами; в будние дни и собственный поместительный дом
Гая в еврейском квартале, вблизи ворот Трех улиц, был набит изделиями его
производства. Но сегодня, в канун субботы, от всего этого не оставалось и
следа. Весь дом и прежде всего просторная столовая казались Иосифу
преображенными. Обычно столовая была открыта со стороны двора; сейчас она
отделялась от него тяжелым занавесом, и Иосиф был приятно тронут, узнав
обычай своей родины - Иерусалима. Он знал: пока занавес опущен, каждый был
в этой столовой желанным гостем. Но когда занавес поднимут и в комнату
вольется свежий воздух, начнется трапеза, и кто придет тогда - придет
слишком поздно. Освещена сегодня столовая была тоже не по-римски, а по
обычаю Иудеи: с потолка спускались серебряные лампы, обвитые гирляндами
фиалок. На буфете, на столовой посуде, на кубках солонках, на флаконах с
маслом, уксусом и пряностями сверкала эмблема Израиля - виноградная кисть.
А среди утвари - и это тронуло сердце Иосифа больше всего - стояли
обернутые соломой ящики-утеплители: в праздник субботы запрещалось
стряпать, поэтому кушанья были приготовлены заранее, и их запах наполнял
комнату.
Несмотря на то, что окружающее напоминало ему родину, Иосиф был
недоволен. Он втайне рассчитывал, что ему как священнику первой череды и
носителю высокого звания иерусалимского доктора наук предложат место на
одной из трех застольных кушеток. Но этому самоуверенному римскому жителю,
как видно, вскружило голову то, что после пожара дела его мебельной
фабрики идут так успешно, - он и не подумал предложить Иосифу одно из
почетных мест. Наоборот: гостю предстояло сидеть с женщинами и менее
почетными гостями за общим большим столом.
Непонятно, почему все еще стоят? Почему не поднимают занавес и не
приступают к еде? Гай уже давно возложил руки на головы детей,
благословляя их древним изречением: мальчиков - "Бог да сотворит тебе, как
Ефрему и Манассии!", девочку - "Бог да уподобит тебя Рахили и Лии!". Все
охвачены нетерпением, проголодались. Чего еще ждут?
Но вот со двора, скрытого занавесом, раздался знакомый голос, из
складок вынырнул жирный господин, которого Иосиф уже видел: финансист
Клавдий Регин. Шутливо приветствует он на римский лад хозяина и древнего