"Лион Фейхтвангер. Лисы в винограднике" - читать интересную книгу автора

перед собой, ни перед другими. Дезире была известной актрисой, в ее доме
бывали маститые писатели, люди, имевшие влияние при дворе и в деловых
кругах. Она искала общества сильных мира сего, потому что это могло быть
полезно, однако громкие имена аристократов и дельцов нимало ее не
ослепляли, она отлично видела, как неразумно правят Францией, и смотрела
на этих господ с высоты своего здравого смысла. Точно так же смотрел на
них Пьер. Оба прочно вошли в круг привилегированных. Оба испытывали к
привилегированным бесконечное, слегка завистливое презрение. Первые,
бурные времена их страсти давно прошли, осталась прочная дружба.
Случалось, что, даже находясь в Париже, они не видались неделями и
месяцами, но оба отлично знали, что могут друг на друга рассчитывать.
Дезире спрыгнула со стола. Она отворила дверь в маленькую комнату,
посмотрела, не подслушивает ли Жюли. При этом лукавое лицо ее сморщилось.
- Воздух чист, - сказала она, - выкладывай.
Пьер рассказал ей об американском предприятии в деловом тоне,
патетические фразы в ее присутствии звучали бы смешно. Как и весь
прогрессивный Париж, она относилась к делу американцев, к их грандиозной
попытке построить государство на началах свободы, разума и близости к
природе, с полным сочувствием.
- А я уж боялась, - заметила она, - что ты состряпал что-нибудь вроде
монополии на работорговлю или откопал новую любовницу для испанского
короля, которая будет твоей шпионкой. Америка, - заключила она с теплотой,
- это правое дело.
- И очень приятно, - хитро улыбнулся Пьер, - что на этот раз за
преданность правому делу будут платить. Это потрясающее предприятие,
Дезире, вот увидишь. "Компани дез Инд" окажется мелкой сошкой по сравнению
с моей фирмой "Горталес".
- Мне кажется, - ответила Дезире, - я слышу это уже не в первый раз.
- Но сегодня, - заверил ее Пьер, - это не просто слова, это
действительность.
- Примите мои наилучшие пожелания, мосье де Бомарше, - потешалась над
ним Дезире, - но мне уже известны случаи, когда ты давал идею, а другие
снимали сливки.
- На этот раз сливки буду снимать я, - настаивал Пьер, - на этот раз я
не дам себя провести. Тут не может быть никаких сомнений. Никогда еще у
меня не было таких огромных возможностей.
- Во всяком случае, очень утешительно, Пьер, - сказала Дезире с
нежностью, - что на этот раздело действительно хорошее.
Что это дело хорошее, Пьер знал и сам; ему хотелось услышать хоть одно
ободряющее слово о практической стороне вопроса. Еще вчера, до разговора с
Ленорманом, он спрашивал себя, не следует ли сначала довериться Дезире.
Шарло был влюблен в Дезире, а Пьер никогда не отказывался от пользы,
которую можно извлечь из женщин. Однако на этот раз он колебался.
Отношения между Шарло и Дезире были сложные; прибегнув к помощи Дезире, он
мог продвинуть, но мог и погубить свое дело. А так как она сама пришла к
нему и уже столько от него узнала, он отбросил все опасения и поведал ей о
своих надеждах на Ленормана.
При упоминании о Ленормане Дезире нахмурилась, между бровями ее
обозначилась вертикальная складка, глаза задумчиво скосились к носу.
Отношения с Ленорманом вносили в ясную жизнь Дезире какую-то сумятицу,