"Лион Фейхтвангер. Лисы в винограднике" - читать интересную книгу автора

мосье Клерваль больше не вспоминал о своем отказе от роли и не преминул
навестить дорогого друга Пьера тотчас же по его возвращении.
Был среди визитеров и журналист Метра, который не раз нападал на Пьера,
и нападал особенно злобно.
- По какой цене продаетесь вы сегодня, милейший? - спросил его
дружелюбно Пьер, и журналист отвечал:
- Такой коллега, как вы, всегда может рассчитывать на максимальную
скидку.
Но Пьер уже не слышал его ответа. К своему торжеству, он увидел позади
журналиста характерную, исполненную достоинства голову мосье Репье. Важная
персона, судья Верховного суда, Ренье не побоялся явиться с визитом к
нему, человеку "осужденному", "запятнанному".
И снова просители, снова просители. Пьер никого не оставлял без
внимания. Он умел обращаться с людьми, и стоило ему сказать человеку даже
несколько ничего не значащих слов, тот уходил с таким чувством, как будто
Пьер особо его отличил.
Счастливый среди этой суеты, Пьер готов был растянуть свой утренний
прием. Но ему доложили, что в кабинете его ждет дама, мадемуазель Менар.
Это было в духе Дезире. Она примчалась к нему в дом, пренебрегая
условностями. Пренебрегая антипатией, которую обычно столь добродушная
Жюли не упускала случая выказать ей.
Жюли считала Дезире источником всех бед Пьера. Дезире оказалась в свое
время причиной драки между Пьером и ревнивым герцогом де Шольном, и
герцогу удалось упрятать в тюрьму ни в чем не повинного Пьера. Это
случилось как раз в решающие дни большого процесса, и Пьер не смог должным
образом отстоять свои интересы. Поэтому, по мнению Жюли, вина за
неблагоприятный исход процесса и за его последствия лежала не на ком ином,
как на Дезире Менар. Жюли просто не понимала, как может Пьер после всего
случившегося держать у себя в доме портрет Дезире; она часто говорила, что
не выносит этой дамы, и непрестанно требовала, чтобы Пьер избавился от
портрета, прекрасного портрета кисти Кантена де Латура. Пьер только
посмеивался; портрет был великолепен, да и Дезире была великолепна, он был
крепко привязан к Дезире и к портрету.
Он распрощался с утренними посетителями и прошел в кабинет. Там сидела
Дезире. Сидела не на парадном, неудобном стуле, а на монументальном
письменном столе, отодвинув бумаги и безделушки, - рыжеватая, небольшого
роста, очень стройная, в удобной, независимо-дерзкой позе. Увидев Пьера,
она засмеялась.
- Хорошо я сделала, что приехала? - спросила она.
Он с радостью глядел на ее красивое, озорное лицо с чуть вздернутым
носом.
- Приятно видеть разумного человека, который ничего от тебя не требует,
- сказал он и поцеловал ее руку, шею и затылок.
- Ну, старый плут, - сказала она, - говорят, ты затеваешь что-то
грандиозное. Я уже чувствую, что мне придется снова вытаскивать тебя из
"Фор ль'Эвек". - Это было название тюрьмы.
Пьер и Дезире знали друг друга давно. Оба были детьми парижской улицы,
оба любили Париж и страстно любили театр. Обоим пришлось пройти через
всякую грязь, прежде чем они добились положения в обществе, оба любили
жизнь, знали в ней толк и принимали ее без прикрас, не притворяясь ни