"Клод де ля Фер. Уйти от погони, или Повелитель снов " - читать интересную книгу автора

отдаваться - и удовольствие, и мука. Истерзает такой тебя всю - и вышвырнет,
как ненужную вещь. Да что там вещь - как тряпку...
Заметив, как я смотрю на мушкетеров, Юлия поспешила меня предупредить:
- Побойтесь Бога, синьора! Вы ж три дня, как роди ли. Вам нужен отдых.
Старая сволочь была права. После родов я еще не оправилась. Три дня
тряски в карете - не отдых для роженицы. И ночевки в постоялых дворах с
брехливыми собаками за стеной и петухами, орущими чуть ли не в полночь,
удовольствия не приносили. Хороший мушкетерский фаллос во мне только нарушит
незажившее естество, а плоти не насытит, спокойствия душе не принесет.
- Ты права, - согласилась я. - Не буду.
Но мушкетеры про мои роды не знали, потому пялились на меня так, словно
я раздета до самых костей и они примеривают те мягкости мои, что особенно
любезны взорам и лапам мужчин. Самый старший - с носом самым сизым и с
глазами, налитыми кровью, как у быка, некогда красивый, а теперь... нет, все
еще красивый, даже обаятельный... встал из-за стола, и оттуда - шагов с пяти
от нас - галантно поклонился, сняв шляпу и обметав ее пером пол.
- М.. мадам, - произнес он это слово так, словно споткнулся о него.
- Месье <Переводчик здесь использовал именно слова "мадам" и "месье",
принятые в современном французском языке и хорошо известные русскому
читателю. В описываемое время эти слова касались лишь особ королевской
крови. Правильнее было бы сказать Софии: "Сударь".>, - ответила я, и
улыбнулась.
И тотчас вся эта орава полезла через свой стол к нам, весело галдя, как
мальчишки:
- Мадам! Какая вы красавица! Вы красивее всех во Франции! Говорят, при
короле Анри была такая же. Дав но - лет тридцать назад. Такая красавица! Как
вы! София Аламанти! Слышали про такую?
Кабатчик поставил передо мной глубокую миску с куриным бульоном и
куском птицы в ней. В горячей воде плавали желтые кругляшки, говорящие о
том, что либо курица была упитанной, либо повар бросил в воду кусок масла, а
курица была худой. Еще были вареные обрывки теста - галушки. И разваренная
луковица размером с мой кулак. Точно такую же миску с тем же набором
дрянной, но сытной пищи поставил он и перед Юлией. Старший мушкетер - тот
самый, что выглядел самым красивым из них и имел самый сизый нос - возопил:
- Наглец! Каналья! А нам сказал, что куриного бульона нет!
И с этими словами влепил такую оплеуху кабатчику, то тот пролетел до
самой стойки и едва не расшиб о нее голову.
- Месье... - проговорил кабатчик слабым голо сом, - ваш бульон уже на
вашем столе.
Мушкетеры, дружно гогоча, повалили через столы к своим местам:
- Ай-да, д'Атос! Молодец! Один удар - и бульон на столе. А дал бы два
раза - был бы еще и окорок, - во пили они. Разлили бургундское по глиняным
кружкам и подняли их, пялясь в мою сторону. - За прекрасную не знакомку!
Смотреть на них было смешно и приятно. Эдакие распоясавшиеся скоты.
Командиров их здесь нет, приказывать им некому, народ все вокруг беззлобный,
крестьянский, шалить дворянам можно вовсю, за ущерб платить никто не
потребует. С такого рода вояками встречалась я при дворе Анри Наваррского не
раз, знаю, что обуздать их может только обещание пожаловаться капитану
королевских мушкетеров либо самому королю.
"Интересно, кто у них сейчас капитан?" - подумала я, и спросила: